Том 6. Текучая вода. Ранчо у моста Лиан

С криками ярости и бешенства налегли они все на дверь, которая на этот раз поддалась их дружному натиску, и в тот же момент дали дружный залп по находившемуся в доме.

В распоряжении ранчеро было пять выстрелов; он не торопясь, целясь наверняка, выпустил все пять зарядов, уложив каждым выстрелом по одному бандиту.

Но уже после этого, изнемогая от ран, он выронил свое еще дымящееся ружье из рук и, точно дуб сраженный грозою, упал на землю и остался недвижим. Из пятнадцати человек бандитов четырнадцать были убиты, а последний, оставшийся в живых, в первую минуту не мог даже опомниться, он как безумный бежал от дома, оставшись один среди груды всех этих тел. Невольная дрожь ужаса пробежала по нем; и волосы на голове стали дыбом, была минута, когда он готов был бросить все и бежать без оглядки. Но это была всего одна минута; собравшись с духом, он сразу овладел собой и свойственное ему зверское чувство кровожадного животного, чующего добычу, снова возвратилось к нему. Злая усмешка скривила его рот, черты лица подернулись от конвульсии.

— Чего мне бояться мертвецов? Напротив, они мне ни в чем не помешают, да и делиться мне теперь ни с кем не придется! — добавил он.

Однако, так как пожар быстро распространялся, ранчо горел как факел, и через несколько минут в комнате должно было сделаться нестерпимо жарко, то следовало скорей покончить с этим делом, и бандит кинулся к распростертому на земле ранчеро.

— Умер он или жив? — прошептал он и приложил ухо к сердцу, которое еще билось, причем заметил на шее раненного золотую цепочку с ладанкой. Резким движением злодей сорвал цепочку вместе с черным бархатным мешочком и проворно запрятал то и другое в карман, заметив сквозь зубы.

— Я после посмотрю, что это за святыня! Однако это резкое посягательство заставило раненного ранчеро очнуться и вывело его из забытья. Он сделал слабое движение и раскрыл глаза.

— Он жив! — воскликнул бандит и спросил, — куда ты запрятал золото, которое получил в Сан-Блаз?

Ранчеро пошевелил губами, но ответа его нельзя было расслышать.

Тогда бандит поднял его за плечи и подержал в наклонном положении.

— Благодарю! — сказал ранчеро, — чего ты хочешь от меня?

— Скажи мне, куда ты запрятал золото, и я тебя спасу!

— В самом деле?! — едва внятно произнес раненный.

— Клянусь тебе именем Пресвятой Богоматери Гваделупской! — воскликнул бандит.

— Хорошо! наклонись ко мне поближе, кровь душит меня, мне трудно говорить!

Бандит наклонился. Тогда ранчеро, собрав остаток сил, сделал последнюю отчаянную попытку и занес свой нож с намерением вонзить его в горло бандита. Но этот последний заметил блеснувшее перед его глазами лезвие и машинально, не сознавая сам что делает, занес левую руку, чтобы парировать удар. В тот же момент он страшно вскрикнул, так как нож отхватил ему два пальца и последний сустав. Отрубленные пальцы упали на грудь раненного, который злобно расхохотался.

— Ах, дьявол! — воскликнул бандит, — ты меня искалечил! — И выхватив свой кинжал, вонзил его по самую рукоятку в грудь ранчеро.

Тот испустил глубокий вздох и остался недвижим.

Бандит, вероятно, продолжал бы наносить своему врагу удар за ударом, потому что кинжал его был уже снова занесен над его беспомощной жертвой, если бы вдруг в этот момент до его слуха не донесся топот нескольких коней, мчавшихся в направлении ранчо бешеным галопом.

— Тысяча чертей! — воскликнул бандит, — вот и волчата подоспели! Я погиб! надо бежать, вот, ведь, не задача! И все за даром, хоть бы грош медный!.. Одно только, что относительно старика я могу быть покоен: уж этот то меня не выдаст! На этот раз он несомненно мертв!

Обернув наскоро подвернувшейся ему тряпицей свою изуродованную руку, он вложил в ножны свой окровавленный кинжал и, одним скачком выбежав из ранчо, почти в тот же момент скрылся во мраке ночи.

Пять минут спустя молодые люди прибыли на место происшествия.

Все остальное уже известно читателю.

— Вы не узнали этого человека, который бежал? — осведомился дон Рафаэль, когда старик замолк.

— Нет; у него лицо было замазано сажей, но помните, дети мои, что у него на левой руке осталось только по одному суставу у двух пальцев.

— Я помню, отец! — сказал дон Рафаэль, — и по этому верному признаку надеюсь разыскать этого негодяя. Затем наклонившись в сторону брата, он шепнул ему на ухо несколько слов. Дон Лоп тотчас же встал и бегом отправился куда-то.

— Куда побежал Лоп? — тревожно спросил старик.

— Не беспокойся, отец, Лоп сейчас вернется!

— Я чувствую, что сейчас должен расстаться с вами, бедные дети, — с волнением в голосе продолжал ранчеро, — любите же друг друга всегда! — Это мой завет вам!

— Да, отец, что бы не случилось, мы всегда будем любить друг друга!

— Ты, Рафаэль, будешь главой семьи. Не забывай, что на тебе лежит обязанность охранять и оберегать твою мачеху и сестру.

— Я не забуду этого, отец. И брат, и я, мы оба любим их и приложим все старания для того, чтобы доставить им то счастье, какого они заслуживают!