Том 6. Текучая вода. Ранчо у моста Лиан

— Не шутите, кузина, этот мост очень опасен, а мы ведь в ответе за вас, — сказал дон Рафаэль, — и не хотим, чтобы с вами на наших глазах и по нашей вине случилось несчастье!

— Ну, слава Богу! — засмеялась она, — и чтобы наградить вас за такую заботливость о нас, вы должны будете поднять меня.

— Весьма польщен!

Молодые люди ловко соскочили на берег и, как видно, без особых предосторожностей, так что и дамы тоже могли бы без труда спуститься, но у двух братьев были свои причины поступать иначе.

Обе дамы вскрикнули от ужаса при страшном толчке и сотрясении, какое прошло по мосту в тот момент, когда молодые люди соскочили; в тот же момент они почувствовали, что сильные руки обхватили их за талию и осторожно поставили на землю.

Они обернулись и вздрогнули; Крик радости и восхищения, готовый вырваться из их уст, замер у них в горле.

В полу забытье, чуть не лишившись чувств, они упали на руки двух братьев, но вскоре очнулись и пришли в себя, хотя все еще продолжали не верить своим глазам при виде того, что представилось их взорам, когда они обернулись.

Нигде не было и следа пожара! Отстроенный по прежнему плану ранчо стоял, как и раньше, среди кустов, весь окруженный густою зеленью, будто он никогда и не сгорал. И конюшни, и надворные постройки, и гигант Махогони с обступившей его со всех сторон кучкой других деревьев: все было на своем прежнем месте, как и до катастрофы.

Там и сям, на опушке леса, прячась в тени крайних деревьев, виднелись маленькие хакали, или хижины, вновь выстроенные, и несколько человек мужчин и женщин, стоя на пороге этих маленьких хижин, очевидно, ожидали кого-то.

По прогалинам шел пеон, направляясь к конюшням и ведя в поводу четырех коней, в числе которых дамы узнали и двух своих.

— Боже мой, Боже мой! — воскликнула донна Бенита, — нет, этого не может быть! Это какой то сон, галлюцинация!

— Нет, дорогая матушка, вы ошибаетесь! То, что вы видите, существует на самом деле! — ласково сказал ей дон Рафаэль.

— Возможно ли? — прошептала донна Ассунта, не помня себя от удивления, — это слишком большая радость!

— Матушка, — продолжал дон Рафаэль, — вы положительно задыхаетесь в стенах Тепика. И вы, Ассунта, родились в тени этих лесов, вам не хватало воздуху, приволья и свободы нашей зеленой дубравы. Но покорные своей участи жертвы, вы молча переносили эту затворническую жизнь, хотя она и отзывалась на вашем здоровье. На нас с братом лежала священная обязанность позаботиться о вас и прекратить ваши мучения, вернув вас к прежней привольной жизни, по которой вы стосковались. Простите нас, если мы слишком долго промедлили. Но нам пришлось так много исправлять, восстанавливать, что несмотря на наше сильное желание, мы не могли ранее сегодняшнего дня привезти вас сюда, где, если только вы того пожелаете, вы можете остаться навсегда!

— О, мы никогда, никогда не покинем добровольно этого ранчо! — восторженно воскликнула донна Бенита, — здесь я хочу и жить, и умереть! Благодарю вас, дети мои, дорогие друзья мои, Бог да благословит вас за все то счастье, какое вы мне дарите в этот момент. Ведь, я была так далека от мысли, что меня ожидает такая радость!

— Ах, гадкие, злые и хитрые, как вы обманули нас! — весело воскликнула молодая девушка, — как коварно и удачно был задуман и выполнен ваш план! Как хитро вы сумели провести нас, делая вид, что уступаете только нашему желанию вместе с тем, как сами вы хотели, во что бы то ни стало, привести нас сюда!

Молодые люди весело рассмеялись, потирая от удовольствия руки.

— Что же, вы все еще сердитесь на нас, сестрица? — спросил дон Рафаэль.

— Нет, вы добры, и я люблю вас обоих за то, что вы стараетесь сделать нас счастливыми, насколько это в вашей власти! — сказала она с чувством.

— Да, да! — прошептала донна Бенита, утирая тихие слезы радости.

— Однако, — сказал дон Лоп, предлагая руку донне Бените, — не будем оставаться здесь слишком долго, матушка: нас ожидают там, — разве не желаете вы осмотреть ранчо внутри?

— Ах, да пойдемте, пойдемте скорее! — сказала она.

— Рафаэль! — начала взволнованным голосом донна Ассунта, опираясь на руку молодого человека, — чем я могу хоть сколько-нибудь отблагодарить вас за то счастье, какое вы доставили мне сегодня?

— Люби меня, как я люблю вас, моя дорогая! — ответил он, нежно прижимая к груди ее руку.

— О, мой возлюбленный! — прошептала она дрожащим голосом — я не могу любить вас больше и сильнее, чем оно есть: я дрожу от волнения при звуке вашего голоса; душа моя сливается с вашей душой и я перестаю быть сама собою, когда вижу и слышу вас. О, как мы будем счастливы, когда Господь благословит наш союз!

— Увы! это счастливое время еще очень далеко! — сказал со вздохом дон Рафаэль.

— А, может быть, и нет! Возлюбленный мой, не знаю почему, но мне кажется, что брату вашему известно про нашу любовь.

— Боже мой!

— Не беспокойтесь, я верю в Лопа, все его поведение по отношению ко мне, доказывает, что я не ошибаюсь. Что-то говорит мне, что он великодушно пожертвовал своей любовью ради нашего счастья!

— Неужели это возможно?