Том 6. Текучая вода. Ранчо у моста Лиан

Целую ночь донна Эмилия провела без сна, постоянно наблюдая за дочерью, бред которой принял ужасный характер. К концу ночи возбуждение молодой девушки мало-помалу уменьшилось, с губ ее уже не срывалось более бессвязных слов, глаза закрылись, и она погрузилась в сон, придавший бедной матери немного мужества и надежды.

На восходе солнца в помещение, служившее убежищем бедным женщинам, вошел человек и, поставив съестные припасы около донны Эмилии, удалился, не произнеся ни слова.

Так прошло несколько дней. Краснокожие, внимательно наблюдавшие за пленницами, оставляли их постоянно одних и снабжали всем необходимым.

Со времени прибытия к развалинам вождь не показывался, окружая их, однако, заботами и вниманием.

Положение донны Дианы стало заметно улучшаться, молодость и крепкое сложение молодой девушки после отчаянной борьбы восторжествовали над болезнью. Окруженная нежной заботливостью матери, она очнулась, наконец, и ступила на путь выздоровления. Но вместе со здоровьем в ее душу вошла горесть. Положение, в которое судьба поставила ее, представилось ей со всей ужасной реальностью: она не смела думать о будущем! Увы! Будущее это, может быть, — страшная смерть среди мучений, или бесчестье, что в сто раз хуже смерти.

Итак, мрачная печаль овладела молодой девушкой. Она проводила все дни на выступе стены, ее взгляды блуждали с отчаянием, в то время как горькие слезы текли медленно по бледным и худым щекам.

Мать и дочь оставались бок о бок, не смея поделиться безотрадными думами и постоянно ожидая близкой катастрофы, которую предвидеть или избежать было невозможно.

Так дни сменяли друг друга, не принося никакого изменения в их положении. Прошла уже целая неделя, а ничто не указывало на то, какую судьбу готовят им команчи. На десятый день утром индеец, приставленный специально для надзора за ними, предупредил их, что вождь, вернувшись накануне из экспедиции, просит у них позволения поговорить после завтрака.

Донна Эмилия иронично улыбнулась.

— Зачем такая учтивость с пленными? — спросила она с горечью. — Разве твой вождь не господин нам? Господин же, как мне известно, не имеет нужды извещать своих рабов!

Индеец поклонился и вышел, женщины остались одни.

— Наконец, мы узнаем свою судьбу, — сказала донна Эмилия дочери с равнодушным видом, далеко не отвечавшим ее внутреннему настроению.

— Да, — печально отвечала та. — Дай бог, чтобы чувство жалости осталось еще в сердце этого дикаря и чтобы предложения его не были такого рода, от которых необходимо отказаться!

— Дай бог, дочь моя!

Молодая девушка молчала с минуту, потом мрачная улыбка показалась на ее губах.

— Мама, — спросила она, — сохранили вы свой флакон?

— Да, — отвечала донна Эмилия, — в нем еще достаточно жидкости, чтобы принести нам смерть!

— Тогда радуйтесь, мама! — почти весело сказала молодая девушка. — Нам нечего более сомневаться. Каковы бы ни были предложения этого лукавого вождя, мы можем всегда отклонить их и прибегнуть к смерти!

— Хорошо, дочь моя! — отвечала донна Эмилия, сжимая донну Диану в своих объятиях.

Действие этого решения было таково, что обе женщины стали более спокойно ожидать прихода вождя.

Едва они окончили свой умеренный завтрак, как он явился.

Мажордом снял свой индейский костюм и оделся мексиканским охотником — campesino. Эта перемена платья указывала на то, что он определил свою участь на будущее и не остановится ни перед каким препятствием.

Узнав его, обе женщины испустили крик изумления со стороны донны Дианы и страха со стороны донны Эмилии. Оправдывалось то, что она давно подозревала: мажордом ее мужа был изменником.

Войдя, он с ироничной учтивостью поклонился дамам, его лицо улыбалось, манеры были вкрадчивы, голос тих.

— Смею надеяться, сеньоры, — сказал он, — что вы извините бедного индейца.

— О! — с горечью произнесла донна Эмилия. — Какую змею мы пригрели!

— Увы, сударыня, — отвечал он, — зачем прилагать ко мне такие эпитеты? На этом свете каждый обязан склоняться перед силою необходимости. Поверьте, я не по своей воле оставлял вас так долго в неизвестности.

— Итак, ты действительно вождь этих людей, которые нас поймали, — спросила донна Эмилия. — Вероятно, ты и приготовил нам эту гнусную западню?

— Я не стану этого отрицать, сударыня! — отвечал он.

— Но твой поступок ужасен! Ты отплатил самой черной неблагодарностью за благодеяния, которыми осыпало тебя мое семейство.

— «Осыпало»— это пустое слово, сударыня, — сказал он с горькой улыбкой, — но чтобы прекратить бесполезные пререкания и выяснить вопрос, позвольте мне сделать вам одно признание.

— Говори, говори, какое ужасное признание хочешь ты мне сделать?

— Я, сударыня, — отвечал он, величественно выпрямляясь, — сын Текучей Воды, вождя того племени Красных Бизонов, которое ваша семья так низко и злобно преследовала!

— О! — вскричала она, заломив в отчаянии руки. — Мы погибли!

— Нет, сударыня, — отвечал он спокойным и твердым голосом, — вы не погибли. Ваше спасение в ваших руках.

— Мое спасение? — повторила она с иронией.