Том 68. Чехов

Маша" (встает и говорит сидя)°. Просто возмутительно..." Не мо­гу я ^р молчать... Андрей ^с заложил ^т этот дом в банке, и все деньги забрала его жена, а ведь дом принадлежит не ему одному, а нам четверым! Он дол­жен это знать, если он порядочный человек.

Кулагин. Охота тебе, Маша! На что тебе? Андрей у кругом дол­жен, ну, и бог с ним.

Маша. Это во всяком случае возмутительно. (Ложится.)

К у л ы г и н. Мы с тобой не бедны. Я работаю, хожу в гимназию, потом уроки даю... Я честный человек...* Omnia mea mecum porto, как говорят ^х.

Маша. Мне ничего не нужно, но меня возмущает несправедливость.

Пауза.

Ступай, Федор!

Кулыгин (целует ее). Ты устала, отдохни с полчасика, а я там посижу, подожду... Спи... (Идет.) Я доволен, я доволен, я доволен... (Уходит.)

Ирина. В самом деле, как измельчал наш Андрей, как он выдохся и постарел около этой женщины. Когда-то готовился в профессора, а вче­ра хвалился, что попал, наконец, в члены земской управы. Он член упра­вы, а Протопопов председатель... Весь город говорит, смеется, и только он один ничего не знает⁸... И вот все побежали на пожар, а он сидит у се­бя в комнате и никакого внимания. Только на скрипке играет. (Нервно.) О, ужасно, ужасно, ужасно! (Плачет.) Я не могу, не могу переносить больше. Не могу, не могу...

Ольга входит, убирает около своего столика.

Ирина (громко рыдает). Выбросьте меня, выбросьте. Я больше не могу.

Ольга (испугавшись). Что ты? Что ты? Милая!

Ирина (рыдая). Куда? Куда все ушло? Где оно? О, боже мой, боже мой! Я все забыла, забыла, у меня перепуталось в голове... Я не помню, как по-итальянски окно или вот потолок. Все забываю, каждый день за­бываю, а жизнь уходит и никогда⁶, никогда мы не уедем в Москву... Я вижу, что не поедем...

Ольга. Милая, милая!..

Ирина (сдерживаясь). О, я несчастная!.. Не могу я работать, не стану работать. Довольно, довольно! Была телеграфисткой, теперь служу в городской управе и ненавижу и ^в презираю труд ^г... Мне уже двадцать четыре года", работаю уже пять лет^е, и мозг высох, похудела, подурнела, постарела и ничего, ничего, никакого удовлетворения, а время идет и все кажется, что уходишь от настоящей прекрасной жизни, уходишь все дальше и дальше, в какую-то пропасть. Я в отчаянии^ж, и как я жива, как не убила себя до сих пор, не понимаю...

Ольга. Не плачь, моя девочка, не плачь... Я страдаю.

Ирина. Я не плачу, не плачу... Довольно... Ну, вот я уже не пла­чу. Довольно... Довольно!..

Ольга. Милая, говорю тебе, как сестра, как друг, если хочешь мо­его совета, выходи за барона.

Ирина плачет.