Том 7

— Нет, месье. Какая-то дама действительно приходила к месье Рено вчера вечером, но это была не мадам Добрейль.

Удивленный следователь засомневался, но девушка стояла на своем. Она прекрасно знает мадам Добрейль по внешности. А эта дама хотя тоже была брюнеткой, но ниже ростом и гораздо моложе. Ничто не могло заставить Денизу изменить свои показания.

— Видели ли вы эту даму когда-нибудь раньше?

— Никогда, месье, — и затем девушка добавила застенчиво:

— Но я думаю, что она была англичанкой.

— Англичанкой?

— Да, месье. Ее французский язык, когда она спросила про месье Рено, был вполне приличным, но слышался акцент. По нему ведь всегда можно узнать иностранца, не правда ли? Кроме того, когда они выходили из кабинета, то говорили по-английски.

— А вы слышали, о чем они говорили? Могли вы понять содержание их беседы? Это меня очень интересует.

— Я? Я очень хорошо говорю по-английски, — сказала Дениза с гордостью. — Та дама болтала слишком быстро, поэтому я не могла уловить все, что она сказала, но слышала последние слова месье Рено, когда он открывал дверь. Дама приостановилась в дверях, а он повторил вполголоса: «Да-а, да-а. Но, ради бога, теперь уходите!»

— «Да, да, но, ради бога, теперь уходите!» — повторил следователь, записывая фразу.

Он отпустил Денизу и после минутного размышления вновь позвал Франсуазу. Ей он задал вопрос, уверена ли она, что вчера вечером к месье Рено приходила мадам Добрейль? Но старуха настаивала на своем, утверждая, что это, без сомнения, была она. Дениза якобы хочет представить себя в радужном свете, вот и все! Для этого она и состряпала эту прекрасную историю о даме-незнакомке. С той же целью демонстрировала и знание английского языка! Возможно, месье никогда и не говорил этой фразы по-английски, а даже если он ее и сказал, это ничего не подтверждает, так как мадам Добрейль прекрасно говорит по-английски. И вообще в доме был принят английский язык.

— Видите ли, Жак, сын месье, часто находился здесь у родителей, а по-французски он говорит очень плохо. Поэтому во время его приездов говорили по-английски, — пояснила Франсуаза.

Следователь кивнул головой, затем он осведомился о шофере и узнал, что только вчера месье Рено объявил шоферу Мастерсу, что в ближайшее время машина вряд ли понадобится и что Мастере может взять отпуск.

Морщинки, признак озадаченности, начали собираться меж бровей Пуаро.

— Что такое? — прошептал я.

Он нетерпеливо шагнул вперед и спросил:

— Извините меня, месье Бекс, но, несомненно, месье Рено мог водить машину сам?

Комиссар взглянул на Франсуазу, и старуха быстро ответила:

— Нет, месье не водил машину.

Морщинки на лбу Пуаро углубились. Мне надоело молчать, и я вмешался:

— Мне бы хотелось, чтобы вы объяснили, что вас беспокоит.

— Неужели вы не понимаете? В своем письме месье Рено говорит, что пошлет машину за мной в Кале.

— Может быть, он хотел нанять автомобиль? — предположил я.

— Без сомнения, так оно и есть. Но зачем нанимать автомобиль, когда есть свой собственный? И почему именно вчера надо было отослать шофера отдыхать, неожиданно, в спешном порядке? Не было ли это сделано потому, что по какой-то причине месье Рено хотел убрать его до нашего приезда?

Глава 4 Письмо с подписью «Белла»

Франсуаза вышла из комнаты. Следователь задумчиво барабанил пальцами по столу.

— Месье Бекс, — сказал он наконец, — у нас получаются абсолютно разноречивые показания: кому мы должны верить. — Франсуазе или Денизе?

— Денизе, — сказал комиссар решительно. — Ведь это она впустила посетительницу. Франсуаза стара, упряма и, что совершенно очевидно, не любит мадам Добрейль. Кроме того, мы располагаем сведениями, что месье Рено был в связи с другой женщиной.

— Послушайте! — вскричал месье Оте. — Мы забыли сообщить месье Пуаро об этом. — Он порылся в бумагах на столе и передал одну из них моему другу. — Это письмо, месье Пуаро, мы обнаружили в кармане пальто убитого.

Пуаро взял письмо и развернул его. Оно представляло собой потертый листок. На нем неуверенным почерком было написано по-английски:

«Мой драгоценный!

Почему ты так давно не пишешь? Ты все еще любишь меня, не правда ли? Твои письма последнее время так изменились, стали холодными и странными, а сейчас это продолжительное молчание… Я стала бояться. Что, если ты разлюбишь меня? Но это невозможно — какая я дурочка — всегда что-то выдумываю. А если ты действительно разлюбил меня, я не знаю, что сделаю, может, убью себя! Я не смогу жить без тебя. Иногда мне кажется, что между нами встала другая женщина. Пусть она побережется! И ты тоже! Я скорее убью тебя, чем дам ей завладеть тобой!

Но что это я, пишу несусветную чушь, ты меня любишь, и я тебя люблю. Да, люблю, люблю, люблю тебя!

Боготворящая тебя Белла»

Ни адреса, ни даты на письме не было. Пуаро протянул его обратно с серьезным лицом.

— И каковы ваши предположения, господин следователь?

Оте пожал плечами.