Том 7

На кладбище Пер-Лашез, неподалеку от общей могилы, в стороне от нарядного квартала этого города усыпальниц, вдалеке от причудливых надгробных памятников, выставляющих перед лицом вечности отвратительные моды смерти, в уединенном уголке, у подножия старой стены, под высоким тисом, обвитым вьюнком, среди сорных трав и мхов лежит камень. Камень этот не меньше других поражен проказой времени: он покрыт плесенью, лишаями и птичьим пометом. Он позеленел от дождя и почернел от воздуха. Возле него нет ни одной тропинки; в эту сторону заходить не любят, — трава здесь высока и можно промочить ноги. Лишь только проглянет солнце, сюда сползаются ящерицы. Кругом шелестят стебли дикого овса. Весной на дереве распевают малиновки.

Это совсем голый камень. Его высекли таким, какой нужен для могилы, и позаботились лишь о том, чтобы он был достаточной длины и ширины и мог покрыть человека.

На камне не вырезано имени.

Только много лет назад чья-то рука написала на нем четыре строчки, которые с каждым днем становилось все труднее разобрать из-за дождя и пыли и которые теперь, вероятно, уже стерлись:

Он спит. Хоть был судьбой жестокою гоним,

Он жил. Но, ангелом покинутый своим,

Он умер. Смерть пришла так просто в свой черед,

Как наступает ночь, едва лишь день уйдет.

1862 г.

³⁰¹

Скверна Рима — закон мира (лат.)

³⁰²

По-царски и почти тиранически (лат.)

³⁰³

Чего то божественного (лат.)

³⁰⁴

Родина (лат.)

³⁰⁵

Младенца, завернутого в пеленки (лат.)

³⁰⁶

Кто осмелиться назвать солнце лживым? (лат.) — Вергилий. «Георгики».

³⁰⁷

Ярко (итал.)

³⁰⁸

Умерший отец ждет идущего на смерть сына (лат.)

³⁰⁹

Передают светильники жизни (лат.). — Лукреций, кн. II.

³¹⁰

Жулье (исп.)

³¹¹

Ловушки (лат.)

³¹²

Башня слоновой кости (лат.)

³¹³

Люблю тебя (англ.)

³¹⁴

Игра слов: centsix (сан си) — сто шесть.

³¹⁵

Бессмертная печень (лат.) — печень скованного Прометея, которую терзал орел и которая вновь срасталась.

³¹⁶

Нечто божественное (лат.)

³¹⁷

Кара (лат.)

³¹⁸

Изыди (Сатана) (лат.)