Том 7. Авантюристы. Морские цыгане

— О чем бы ты ни попросила меня, сестра, я сделаю это и днем и ночью; по первому твоему зову я явлюсь к тебе.

— Спасибо, — просто ответила Клара, протянув ему руку. Маркиз нежно пожал ее руку и грустно прошептал:

— Бедная сестра!

— Санчо, — продолжала она, — у меня есть тайное предчувствие, что мои горести подходят к концу и что скоро, — прибавила она с внезапной радостью, — я отыщу своего сына и прижму его к сердцу!

Маркиз поклонился сестре, подавив вздох.

— Теперь, — проговорил он, — я вынужден оставить тебя, ведь я отправился к тебе, никого не предупредив. Мое продолжительное отсутствие может показаться странным, мне уже пора появиться в Санто-Доминго и унять беспокойство, возбужденное этим непонятным для всех поступком. Я ведь еще только-только назначен губернатором и должен подумать о том, как достойным образом исполнять возложенные на меня обязанности. Надеюсь, мы скоро увидимся, я еще многое должен тебе рассказать после такой продолжительной разлуки.

— Я не знаю, когда мы свидимся, брат, и как ни велико мое желание поговорить с тобой, я не могу назначить тебе время нового свидания.

— Стало быть, ты намерена привести в исполнение свой план как можно скорее?

— Сегодня же вечером я отправлюсь в Пор-де-Пе.

— Так скоро, сестра?

— Я и так слишком медлила, не настаивай, пожалуйста, это бесполезно.

— Раз так, сестра, я молчу, мне остается только пожелать тебе успеха, но — увы! — я не надеюсь.

— Я не разделяю твоего мнения; прощай, брат.

— Прощай, сестра, — ответил он.

Они обнялись и долго оставались в объятиях друг друга. Донна Клара наконец высвободилась и сказала:

— Вооружись мужеством.

Они вышли. Негр Аристид держат лошадь маркиза под уздцы и прогуливал ее перед домом. Дон Санчо подал ему знак, в последний раз обнял сестру и сел на лошадь.

— Прощай, — сказал он прерывающимся голосом.

— До свидания! — ответила она.

Маркиз вонзил шпоры в бока лошади и галопом помчался прочь. Донна Клара неподвижно стояла на пороге дома и следила за ним глазами, пока могла его видеть. Когда он наконец исчез за поворотом тропинки, она перекрестилась, вздохнула и вернулась в дом, прошептав:

— Он всегда меня любил, добрый брат!

Бирбомоно стоял в прихожей; донна Клара подошла к нему.

— Друг мой, — сказала она ему тихим голосом, — я уезжаю отсюда.

Бирбомоно молча поклонился.

— Я хочу уехать сегодня же, через час, если это возможно.

— Через час все будет готово, — сказал он почтительно. Она колебалась, потом, вооружившись мужеством, продолжала:

— Видите ли, мой друг, я не знаю, когда я сюда вернусь, мое путешествие может продлиться дольше, чем я желала бы; мне нужно взять с собой довольно значительную поклажу.

— Пока вы беседовали с вашим братом, я все приготовил, — ответил Бирбомоно, — вы можете ехать, сеньора, когда пожелаете.

— Все приготовил?! — воскликнула она с удивлением. — Но как же вы узнали о моем намерении, когда еще час тому назад я сама о нем не знала?

— Стены здесь — простые перегородки, сеньора, невольно, не желая подслушивать, я слышал почти все, о чем вы говорили с его превосходительством.

Донна Клара улыбнулась.

— Я на вас не сержусь, Бирбомоно, — сказала она, — потому что у меня нет от вас тайн, да и я сама хотела вам все рассказать.

— Теперь это не имеет смысла.

— Во время моего отсутствия вы останетесь здесь; как знать, может быть, мне посчастливится вернуться в этот домик, где я пролила столько горьких слез и который потому сделался мне дорог.

— Извините меня, — сказал Бирбомоно, внезапно побледнев, — я не совсем хорошо понял ваше последнее приказание, которое вы изволили мне дать. Вы, кажется, изъявили желание, чтобы я остался здесь?

— Да, друг мой.

— Простите, сеньора, но это невозможно!

— Почему невозможно?

— Вот уже двадцать лет, как я с вами, сеньора, и ни за что не соглашусь расстаться, когда вы решаетесь на опасное предприятие, во время которого вам больше прежнего понадобится преданный слуга.

— Но, друг мой, вы не подумали о том, что я буду жить среди смертельных врагов испанцев и что, взяв вас с собой, я подвергну вас страшной опасности.

— Извините, сеньора, я подумал об этом, но имею честь заметить вам, что там, где будем мы, находятся другие испанцы, которые живут, не будучи тревожимы никем, с тем простым условием, что покоряются флибустьерским законам и не вмешиваются в их дела. Я буду поступать, как другие — вот и все.

— Я не знала о том, что вы мне сказали, друг мой, однако я предпочла бы, чтобы вы согласились остаться здесь.

— Я уже имел честь говорить вам, сеньора, что это невозможно; если вы мне прикажете не следовать за вами, я повинуюсь вам, но уеду один в Пор-де-Пе.

— Настаивать дольше — значило бы не признавать вашей преданности, друг мой, но кто же будет караулить дом во время нашего отсутствия?

— Негр Аристид, сеньора; он смышлен, предан и честен, я дал ему все необходимые указания, вы можете полностью положиться на него.

— Если так, я сдаюсь, сделаем так, как вы хотите.