Том 7. Бесы

Еще О. Ф. Миллер, в распоряжении которого были воспоминания Достоевского, Н. А. Спешнева, И. М. Дебу, А. И. Пальма, Н. С. Кашкина, Н. А. Момбелли, записанные со слов петрашевцев А. Г. Достоевской и им самим, а также специально присланные воспоминания И. Л. Ястржембского, высказал мнение, что „Бесы“ в психологическом смысле — автобиографический роман, имеющий в той или иной степени в виду также и „революционную молодость“ Достоевского.[432] К близким выводам пришли А. С. Долинин[433] и Л. П. Гроссман. „Личные мемуары, — утверждает последний, — на всем протяжении «Бесов» сочетаются с политическим бюллетенем дня, и хроника былого дублируется текущей газетной передовицей“.[434]

Текст романа и в еще большей степени подготовительные материалы позволяют доказать с полной определенностью, что Достоевский, памфлетно изображая деятельность нечаевцев и кружка либерала Верховенского, постоянно и преднамеренно вводил в этот свой памфлет также и черты, идеи и отдельные детали, характерные не столько для радикальных студентов конца 1860-х годов, сколько для петрашевцев 1840-х годов. Определенные лица из круга петрашевцев избираются Достоевским как „вторичные“, дополнительные прототипы героев; для Степана Трофимовича — это С. Ф. Дуров, для Липутина — А. П. Милюков. Петр Верховенский соотнесен с самим Петрашевским: „Придерживаться более типа Петрашевского“, „Нечаев — отчасти Петрашевский“ — читаем в авторских записях (XI, 106). Известно, что к Петрашевскому Достоевский относился хотя и без особых симпатий, но безусловно уважал его „как человека честного и благородного“.[435] По всей вероятности, он имел в виду не „широкое“, а частное сходство, некоторые черты характера Петрашевского, особенно энергию и энтузиазм, в психологическом смысле роднившие его с Нечаевым. От Петрашевского к Верховенскому перейдут хлопотливость, суетливость, неугомонность, запомнившиеся Достоевскому: „Человек он вечно суетящийся и движущийся, вечно чем-нибудь занят“.[436] Возможно также, что стремительная, „бисерная“ речь Петра Верховенского — гиперболически преувеличенная в „Бесах“ черта Петрашевского-собеседника и оратора, Антонелли доносил о нем: „…говорит Петрашевский с жаром, с убеждением, скоро, но вместе с тем очень правильно…“[437]

Если брать облик Верховенского в целом, то Петрашевский в той же степени его „прототип“, как Наполеон III, старшая княжна Безухова, Д. И. Писарев и Ф. В. Ливанов, с которыми по некоторым частным признакам Верховенский сравнивается в записных тетрадях: „…дело в том, что Нечаев предполагает в правительстве умысел — нарочно произвести волнения и безначалие (подражание действиям Наполеона во Франции), чтоб захватить власть в свои руки“; „Нечаев глуп как старшая княжна у Безухова. Но вся сила его в том, что он человек действия“; „Нечаев страшно самолюбив, но как младенец (Ливанов). «Мое имя не умрет века, мои прокламации — история, моя брошюра проживет столько же, сколько проживет мир»“ (XI, 263, 237, 150).[438]