Том 7. Дядя Динамит и другие

Лорд Икенхем удивился.

— По-видимому, все припрятал, — сказал он. — Но что это? Письмо вам, сэр Раймонд.

— Быть не может!

— Без сомнений, присвоено.

— Вот как?

— Предъявите иск? Нет? Дело ваше. По-видимому, как и Шекспир, вы высокого мнения о милости. Что ж, мистер Карлайл, можете идти.

Именно в этот момент появилась Фиби, настолько похожая на кролика, что добрый человек предложил бы ей салату.

— Раймонд, — сказала она, — дорогой мой, ты не видел свинку?

— Свинку?

— Такую маленькую, золотую, от браслета. Куда-то запропастилась. Как я рада тебе, Фредерик! Пизмарч говорил, что ты приехал.

— Да, приехал к Джонни, он мой крестник. Что с тобой, Фиби? Ты такая бледная.

— Все из-за этой книги, Фредерик. Понять не могу, как он ее написал! Епископ вот недоволен.

— Чего и ждать от епископа?

— Вчера я поехала в Лондон, но Косей не застала.

— Видимо, ушел, — предположил лорд Икенхем. Карлайл совсем растерялся. Только сейчас он понял, что инспектор — очень странный.

— Кто этот тип? — хрипло спросил он.

— Мой брат вас не познакомил? — всполошилась Фиби. — Муж моей сестры, лорд Икенхем. А вы не видели свинку?

— Фиби, — сказал сэр Раймонд, — уйди отсюда!

— Что, дорогой?

— УЙДИ.

— Да я ищу свинку!

— Черт с ней. УЙ-ДИ! — взвыл он тем самым голосом, от которого сыпалась лепнина, а заседатели глотали жвачку.

Фиби исчезла, тихо рыдая, как обездоленный кролик, а Гордон Карлайл посмотрел на лорда Икенхема Лицо его было сурово, сердце — ликовало.

— М-да! — сказал он.

— В каком смысле?

— Нелегко вам придется.

— Почему?

— Выдавали себя за должностное лицо!

— Я? Ну что вы!

— Дворецкий объявил: «Инспектор Джервис».

— Я не отвечаю за дворецкого. Мало ли как он пошутит!

— Вы сказали, что вы — по важному делу.

— Естественно. Что важнее семейной встречи?

— Вы приказали мне вывернуть карманы.

— Приказал? Попросил!

— Верните письмо.

— Оно адресовано сэру Раймонду.

— Вот именно! — загромыхал хозяин. — Мне, а не вам! Это вас ждут большие неприятности, дрянь вы этакая! Письма крадет! Да где это видано! Дай письмо, Фредерик.

Лорд Икенхем, уже взявшийся за ручку двери, на минуту остановился.

— Нет, Бифштекс, — сказал он. — Не сейчас. Ты его не заслужил. Я могу говорить прямо при нашем госте, потому что его явно поразило, как ты обращаешься с сестрой. Меня давно огорчает, что, разговаривая с ней, ты похож на самых неприятных персонажей Откровения. Одумайся, Бифштекс! Окутай ее братской нежностью. Воркуй с ней, как голубь с горлицей. Свези ее в Лондон, своди в театр, в ресторан, а главное, помни, что ты не восточный деспот, она не черная рабыня. Альберт Пизмарч будет за тобой следить. Если я узнаю, что ты исправился, письмо — твое. А сейчас пусть висит и грозит как… чей же это меч? Совсем память прохудилась!..

Лорд Икенхем вышел, но через мгновение приоткрыл дверь и сказал:

— Дамоклов. Да, именно — Дамоклов.

(Гл. 11–12)

[Гордон Карлайл сообщает Космо Уиздому, что письмо — у лорда Икенхема, и требует, чтобы тот снова написал дяде. Космо идет в издательство, куда его пригласили, и встречается с Барбарой Кроу, которая там служит. Узнав, что он — племянник ее бывшего жениха, она осторожно расспрашивает о дяде, а потом, перейдя к делам, сообщает, что голливудская студия хочет купить право на экранизацию за сто пять тысяч долларов.]

(Гл. 13)

[Потрясенный такими перспективами, Космо решает забрать у лорда Икенхема единственное свидетельство о том, что автор романа не он, а сэр Раймонд. Кроме того, он сообщает Карлайлу, что нового письма писать не будет. Хитрый Карлайл догадывается, что Космо поедет в Хаммер-холл, чтобы раздобыть письмо; а жена предлагает снова поехать туда самим и украсть его раньше.]

Через два дня после того, как хищные птицы решили поживиться в усадьбе, из нее вышло шествие. Возглавляла его миссис Фиби Уиздом, за нею шел ветеринар, а уж за ним — Альберт Пизмарч. Ветеринар сел в машину, сказав на прощание несколько ободряющих слов. Приезжал он к спаниелю по имени Бенджи, который, как свойственно спаниелям, «что-то подхватил». Фиби и Альберт просидели всю ночь у его ложа, устали, но не отчаялись, мало того — глядели друг на друга с той нежностью, с какой глядят друг на друга былые соратники.

Честный Пизмарч нарадоваться не мог на советы старого друга. Судя по всему, в глазах у Фиби светился тот самый свет, какой светился у дев в беде, когда рыцарь Круглого стола отряхивал руки после битвы с драконом. Ночное бдение сблизило их еще больше, и верный Берт нет-нет да подумывал об икенхемовском методе.

Как там? Да, хватаешь, прижимаешь, осыпаешь. Казалось бы, просто — но страшно. Пизмарч колебался, а когда мужчина колеблется, он упускает момент, и ему остается слушать о молоке с капелькой бренди, которое прописал ветеринар.

— Подогрейте немножко, а? В кастрюльке.

Альберт вздохнул. Для икенхемовской системы нужен ключ, какой-то толчок. Сам Ромео растерялся бы, заговори Джульетта о кастрюльках.

— Сейчас, madam.

— А потом отдохните, вы устали.

— И вы устали, madam.

— Да, да. Но мне надо поговорить с лордом Икенхемом.

— Он удит рыбу, madam. Сходить к нему?