Том 7. Дневники

Вслед за тем, так как видимого участия той, которая была центром всех возникших событий, я продолжал не видеть, я стал думать, что ее стремления — выше моих и что я заслоняю ей путь[психологически: мешаю]: в ней — огонь нездешних вожделений,тогда как моя речь — жалка и слаба;она — на рубеже безвестной встречи с началом близким и чужим.Она уже миновала ночную теньи ликует НАДО МНОЙ;я же, с неисцелимой душой(психология — только «влюбленность»), благословляю прошедшее и грядущее.

МАРТ 1901

Звучная тишина(наполненная звуками) предвещала внезапную встречу с ней где-то на путях ее сквозь алый сумрак, где целью ее было смыкание бесконечных кругов.Я встретил ее здесь, и ее земной образ, совершенно ничем не дисгармонирующий с неземным, вызвал во мне ту бурю торжества, которая заставила меня признать, что ее легкая тень пронесла свои благие исцеленьямоей душе, полной злаи близкой к могиле.

Моей матери, которая не знала того, что знал я, я искал дать понять о происходящем строками: «Чем больней…» (здесь уже сопротивление психологии: чем больней феноменальной душе,тем ясней миры— ноуменальные). Тогда же мне хотелось ЗАПЕЧАТАТЬмою тайну, вследствие чего я написал зашифрованное стихотворение, где пять изгибов линий означали те улицы, по которым она проходила, когда я следил за ней, незамеченный ею (Васильевский остров, 7-я линия — Средний проспект — 8-9-я линии — Средний проспект — 10-я линия).

Ее образ, представший передо мной в том окружении, которое я признавал имеющим значение не случайное,вызвал во мне, вероятно, не только торжество пророчественное,но и человеческую влюбленность, которую я, может быть, проявил в каком-нибудь слове или взгляде, очевидно вызвавшем новое проявление се суровости.

АПРЕЛЬ 1901

Следствием этого было то, что я вновь решил таить на земле от людей и зверей(Крабб) хранилище моей мысли, болея прежней думойи горя молитвенным миромпод ее враждующей силой. — После большого (для того времени) промежутка накопления сил (1-23 апреля) на полях моей страныпоявился какой-то бледноликий призрак (двойники уже просятся на службу?), сын бездонной глубины,которого изгоняет порой дочь блаженной стороны.

Тут происходит какое-то краткое замешательство («Навстречу вешнему…»). Тут же закаты брезжат видениями, исторгающими слезы, огоньи песню,но кто-то нашептывает, что я вернусь некогда на то же поле другим — потухшим, измененным злыми законами времени, с песней наудачу (т. е. поэтом и человеком, а не провидцем и обладателем тайны).

Где мысль о проклятии времени?

МАЙ 1901

Очевидно, под влиянием ее непрекращающейся (или растущей, или случайной) суровости — май начался теми же мрачными предчувствиями: я удалюсь в страны холодные, немые, без любви и без весны,где нет страстей, любви матери,где царит равнодушиеи где угасаетмое скитанье — без исхода (без конца),и… оказываюсь непричастным к совершающемуся (мысль о возможности моего участия явилась не сразу, но здесь она уже является, по-видимому, готовой): она одиноко, в отдаленъи(от меня) сомкнет последние круги.

Следствием этого разрыва и очевидной усталости от напряжения является психологическое: какие-то «неверные красы» ее, ее «изменчивая» душа (!?) — упадок стремления. В эти дни начала мая единственным напряженным напоминанием является тот голос, который говорит, что я ухожу,но закат вещает мне таинственный возврат к оставленной земле.