Том 7. Конец века (1870-1900). Часть первая

Этими указами предполагалось установить равноправие чешского и немецкого языков как в Чехии, так и в Моравии; с этой целью устанавливалась обязательность знания обоих языков для чиновников, служивших в этих провинциях. Чехи составляли большинство населения обеих территорий; поэтому являлось вполне справедливым, чтобы немецкий язык перестал быть там привилегированным языком. Но немцы выдвинули то формальное возражение, что этот вопрос может бвпъ разрешен только законодательным порядком, а не путем указов, и что великая нация не может ни подчиниться причудам плохо осведомленного или пристрастного правительства, ни признавать те уловки, к которым оно вынуждено прибегать; по существу же они возражали, что на карту поставлено самое существование их нации, так как изучение немецкого языка якобы является для чехов легким и плодотворным делом, тогда как для немцев сложно и бесполезно изучать чешский язык, — чрезвычайно трудный, не имеющий, как они утверждали, настоящей литературы, — язык, на котором говорит всего лишь несколько миллионов человек; поэтому чехи еще в большем количестве, чем до сих пор, заполнят ряды чиновников, и администрация еще больше прежнего сделается орудием чешской национальной пропаганды. За исключением нескольких ярых тевтономанов, представители немецкого населения теперь не требовали монополии, которая уже стала невозможной; они настаивали только на том, чтобы государство вместо теорий и отвлеченных фраз руководилось реальными практическими потребностями. Чехия — утверждали они — состоит из трех территорий: чисто немецкой, чисто чешской и смешанной; с этими географическими условиями и должно быть сообразовано законодательство о языках. Но для чехов Чехия — единое и неделимое королевство; в каждой деревне этого «королевства» каждый чех должен быть выслушан и судим на своем родном языке. Граф Бадени счел возможным разрубить гордиев узел. Ввиду того, что указы 1880 и 1886 годов вызвали одно лишь словесное, академическое противодействие, он думал, что с указами 1897 года произойдет то же самое, т. е. что после того, как удар будет нанесен, чехи, овладев ставкой игры, легко добьются ценой нескольких частичных уступок установления в Чехии того мира, которого не удалось достичь немецким либералам и аристократии. Бадени забыл, что система Тааффе сделала массы более радикальными и что рейхсрат 1897 года, где заседали и депутаты, избранные всеобщей подачей голосов, не похож на прежний. В 1880 и в 1886 годах депутаты приняли указы без серьезного сопротивления; в 1897 году избиратели потребовали от них обструкции.

Со времени издания этих указов австрийская конституция перестала действовать. Каждое новое министерство созывало парламент в надежде добиться от него утверждения соглашения с Венгрией, так как двор упрямо настаивал на этом, и каждый раз распускало его, испугавшись шумных сцен и скандалов, которыми ознаменоввталась каждая сессия. Пораженный результатом своей политики, граф Бадени вздумал сыграть роль посредника между чехами и немцами, но его не захотели выслушать; тогда, зная, что его ждет немилость, если он не проведет соглашения, он попытался с помощью славяно-клерикального бюро палаты произвести парламентский переворот. В регламент палаты были неожиданно внесены статьи о закрытии прений, о временном исключении депутатов и о предоставлении председателю права вызывать полицию; председатель Абрагамович, поляк, объявил, что эти изменения приняты единогласно: и в самом деле, все депутаты вскочили со своих мест, но потому, что все они ожесточенно спорили и бранились между собой. Социалисты бросились на трибуну и прогнали бюро; между разными группами депутатов началось настоящее побоище, и президент вызвал полицию. Когда полицейские агенты набросились на депутатов, вмешался народ, и Вена была на волоске от революции. Император поспешно прибыл из летней резиденции и немедленно принял отставку графа Бадени (декабрь 1897 г.).