Том 7. Невольничий караван

«Кенадем, 12 раби аль-авваль[161].

Моему другу, известному Отцу Четырех Глаз!

Аллах велик и дает ночи росу. Я обещал тебе, поэтому я пишу. У меня все хорошо. О, сын моего блаженства, ведь я нашел тебя в ущелье молитв! Утешение моих глаз, отрада моей души. Финики обильно уродились в этом году, и был собран хороший и большой урожай. Мой любимый верблюд ослеп на один глаз, а как дела у тебя, твоего брата и Отца Аиста? Пророк постился в пустыне — то же самое и вы для меня, и я для вас. Хорошо тому, у кого есть сын! Абуль-моута запороли до смерти. Ты знаешь, что он это заслужил, этот негодяй. Я не проклинаю его. Пусть и твои верблюды хорошо растут, и пальмы на твоих полях тоже. Потому что вино запрещено, и ни один правоверный не принюхивается к бочке. Все же фельдфебеля и его людей настигла судьба. Только дети послушания пожинают достойные плоды. Они, собственно, были высечены и потом брошены в тюрьму, где и сидят до сих пор. А мое богатство умножается, слава Аллаху, день ото дня. Абдулмоут тоже мертв. Вот я тебе посылаю письмо. Теперь пиши и ты! Со следующей пятницы я буду смотреть на юг и восток и ждать, придет ли твой ответ. Пиши четко, так как глаз замечает многое, чего не видит разум. Разорваны также две мои палатки, и несколько овец заблудились. Снимай обувь, когда входишь в мечеть, и исправно подавай милостыню. Остаюсь при сем твой друг —

Барак аль-Кади,

эмир Кенадема».