Том 7. Отцы и дети. Дым. Повести и рассказы 1861-1867

О том, что Ирина, при всей искренности ее чувства к Литвинову, не помышляла навсегда оставить высший свет, свидетельствует один из отброшенных вариантов чернового автографа. В нем, после слов Ирины: «Ты хочешь, чтобы я бежала с тобою» (с. 377) было: «Я до сих пор полагала, что бегают только в романах…».

Существенное значение имеет также то место рукописи, где Тургенев дополнительно вписал размышления Литвинова, осознавшего наконец, что поведение Ирины — это поведение модной дамы, которая «тяготится и скучает светом, а вне его круга существовать не может» (см. с. 391, текст: «… делить с ней — существовать не может»).

Образ Литвинова также претерпел некоторые изменения по сравнению с первоначальным замыслом. Несмотря на то, что в письме к Писареву от 23 мая (4 июня) 1867 г. Тургенев отзывался о своем герое как о «дюжинном честном человеке», черновой автограф позволяет сделать вывод, что, создавая этот персонаж, писатель ставил перед собой задачу показать, что такие люди, как Литвинов, нужны пореформенной России.

Первоначальную характеристику Литвинова Тургенев дополнил существенной вставкой на полях рукописное которой отметил его дельностьи самоуверенность,основывающиеся на том, что он нашел, как ему казалось, свое место в жизни («На первый взгляд — окружало в этот миг» — с. 253).

Большое значение придавал Тургенев целеустремленности Литвинова. Указание на эту черту характера героя автор сопровождал знаменательной эмоциональной ремаркой. После слов: «…он выдержал искус до конца, и вот теперь, уверенный в самом себе» (с. 254) в отброшенном варианте чернового автографа было: «уверенный в своей будущности, в том, что ему следует делать (великое [преимущество] слово!)».

Хотя Литвинов и говорит в романе, что у него «нет никаких политических убеждений» (с. 264), черновой автограф свидетельствует всё же, что автор стремился сделать своего героя человеком прогрессивных взглядов. Характеристика героя дополнена, например, фразой, вписанной на полях рукописи, в которой сказано, что он «благоговел перед Робеспьером и не дерзал громко осуждать Марата» (с. 284).

История любви Литвинова и Ирины продолжает тему трагической любви ранних повестей Тургенева, особенно таких, как «Затишье», «Переписка», «Фауст» и «Первая любовь».

Характер поправок в черновой рукописи позволяет прийти к заключению, что взаимоотношения Литвинова и Ирины приобрели фатальный оттенок в значительной степени благодаря дополнениям, сделанным в автографах. Так, на полях черновой рукописи Тургенев сделал два наброска. Первый из них (с. 282, текст: «На ее обращении — презрительною суровостью») придавал чувству любви, которое возникает в душе Ирины, как бы против ее воли, оттенок враждебности к Литвинову. Второй (с. 283, текст: «Он попытался — которую ей нанес») — повествовал о тщетной попытке Литвинова освободиться от власти Ирины, «вырваться из заколдованного круга, в котором мучился и бился безустанно, как птица, попавшая в западню».

После рассказа о первом разрыве отношений Ирины и Литвинова Тургенев на полях чернового автографа добавил: «Так внезапно… (Люди беспрестанно видят, что смерть приходит внезапно, но привыкнуть к ее внезапности никак не могут и находят ее бессмысленною)» (с. 292). Эта вставка, придавшая переживаниям Литвинова оттенок трагической безысходности, является как бы лирическим отступлением, отразившим характерные для Тургенева философские раздумья о неизбежности смерти, высказанные им ранее в «Довольно», в «Призраках» и в письме к Пичу от 18 (30) апреля 1864 г., где сказано, что «жизнь вообще тяжела — и всего тяжелее в ней эта равнодушная необходимость, эта естественность страдания и утрат. Она разбивает самые пленительные и прекрасные образы, даже не замечая их — как колесо, которое раздавило цветок».

Еще задолго до завершения работы над черновым автографом Тургенев начал переписывание текста романа набело. В письме к M. H. Каткову от 13 (25) декабря 1866 г. автор «Дыма» сообщал, что он может уже прислать в Москву «переписанную первую половину романа».

Если даже учесть, что в письме к издателю Тургенев мог несколько преувеличить объем подготовленного к печати текста, все-таки несомненно, что работа над беловой рукописью «Дыма» к тому времени уже началась. В письме к H. H. Рашет от 25 января (6 февраля) 1867 г., отправленном спустя всего неделю после даты завершения черновой рукописи (17 (29) января 1867 г.), Тургенев извещал, что «роман окончен перепиской», а 29 января (10 февраля) 1867 г. в Баден-Бадене состоялось первое чтение «Дыма».

При переписке, представлявшей собою творческий процесс, Тургенев сделал ряд дополнений и изменений. Наиболее значительной переработке подверглись «генеральские сцены».