Читаем Том 7. Пьесы полностью

Том 7. Пьесы

Дудкина. Он тоже еле владеет собой. Я нервно говорю: «До свиданья…» — и касаюсь его лба холодными губами. Он мне отвечает: «До свиданья…» Я ему бросаю: «Если будешь куда-нибудь выходить, не забудь взять с собой ключ», — чтобы не получилось, как в прошлом году летом, когда он пошел за папиросами, забыл ключ дома, захлопнул дверь, а потом пришлось звать дворника и ломать замок… Он говорит: «Не беспокойся!» Причем все это на страшном нерве… Я легко сбегаю по лестнице и вдруг слышу за собой его голос: «Что ты, матушка, повадилась каждое воскресенье в „Сыроежки“?» Вы понимаете, Миусов? Меня буквально ударило громом… как электрическим током… Вы представляете мое состояние?..

Миусов. Не совсем…

Дудкина. Да? Я моментально возвращаюсь назад, останавливаюсь перед Дудкиным и, глядя ему прямо в глаза ледяными глазами, спрашиваю срывающимся голосом: «Что вы этим хотите сказать? Может быть, вы подозреваете, что у меня в „Сыроежках“ назначено свидание с любовником?»

Миусов. А он?

Дудкина. Он говорит: «Что ты, матушка! Какие уж там любовники! В твоем-то возрасте!» Вы понимаете, наглость?! В моем возрасте!.. Можно подумать, что мне сорок, в то время как мне всего тридцать девять… и это все знают. Он говорит: «Пожалуйста, поезжай, но только мне кажется, что ты злоупотребляешь путевками в дом отдыха. Неудобно». — «Для жены профессора Дудкина удобно», — говорю я… Бросаюсь в машину и еду в «Сыроежки»…

Миусов. А он?

Дудкина. Остается.

Миусов. Ну?

Дудкина. Что «ну»?

Миусов. И дальше?

Дудкина. Все…

Миусов. Простите, я не совсем понимаю…

Дудкина. А намек на любовника?..

Миусов. Но мне кажется, это вы сказали, а не он… и… кроме того…

Дудкина. Да, сказала я, а как он при этом посмотрел!.. Я чуть не потеряла сознание. Нет, нет, вы меня не успокаивайте. Он все знает… Это совершенно ясно. Мы пропали!

Миусов. Позвольте, а при чем здесь я?

Дудкина. Как при чем?.. Мы с вами два раза катались на лодке, вы мне аккомпанировали, когда я пела, и говорили, что я культурная, интеллигентная женщина…

Миусов. Вы меня не так поняли…

Дудкина. Нет, я вас поняла именно так, как надо! Вы разбудили во мне дремавшее чувство…

Миусов. Что вы! Что вы! Ничего я не будил!

Дудкина. Нет, вы разбудили… Я вас люблю!

Миусов. Слушайте, вы меня ужасаете… Я поеду к товарищу Дудкину и все ему объясню…

Дудкина. К Дудкину?! Не советую! Вы не знаете Дудкина! Он будет защищать мою честь!

Миусов. Зоя Валентиновна, что вы, что вы…

Дудкина

. Не волнуйтесь. Вы почти ничем не рискуете. Рискую я… В крайнем случае он выстрелит в вас несколько раз, может быть, даже не убьет, а только ранит… А мне потом всю жизнь переносить холодный взгляд его ледяных глаз!.. О, это пытка!

Миусов. Вы думаете, он будет стрелять?

Дудкина. Обязательно. Ворвется сюда с револьвером и будет стрелять… О, это ужасный человек! Его не остановит даже то, что это дом отдыха. Для него нет ничего святого, кроме чести! Так и знайте!..

Миусов. Подождите. Что же делать?..

Дудкина. Не знаю.

Миусов. А кто же знает?

Дудкина. Не знаю, не знаю! Я знаю только одно: он безусловно будет защищать мою честь! Он ворвется сюда, и тогда я ни за что не ручаюсь! Он может, безусловно, оторвать дверную ручку и проломить вам голову.

Миусов. Мне?.. Кто?.. Пожилой профессор?..

Дудкина. Вот вы тогда узнаете… У него железный организм. Он купается до середины декабря. Он — ворошиловский стрелок.

Звонок.

Миусов. Зоя Валентиновна, а это не может быть профессор Дудкин?

Дудкина. От Дудкина можно ожидать всего…

Миусов. Зоя Валентиновна…

Дудкина. Перестаньте меня преследовать!

Уходят.