Том 7. Письма

Недостойный Арх<имандрит> Игнатий.

1848 года января 16-го

№ 33

Бесценнейший Игнатий!

Письмо твое и при нем деньги 185 р<ублей> серебром я получил. Точно, как ты и догадываешься, это очень мало, судя по требованиям, которые здесь рождает и мое лечение, и лечение двух больных Стефана и Сисоя.

Но и за это — слава Богу! Сколько людей достойнее меня, а нужды терпят более меня. Часто думаю и о твоих средствах содержания: хотелось бы мне их улучшить… Если Господь благополучно возвратит меня в Сергиеву, мы об этом подумаем; же{стр. 375}лал бы поделиться с тобою средствами! Здоровье мое приметно, почти с каждым днем, улучшается. На этой неделе в понедельник и во вторник гостил здесь Пр<еосвященный> Иустин, и сегодня (четверток) посетил Бабаевскую обитель добрейший Князь Суворов. Друг мой! Точно — путь жизни моей и тех, которые хотят сопутствовать мне, устлан тернием! Но по такому пути Господь ведет избранников и любимцев своих! Не могут отвориться очи душевные, не могут они усмотреть благ духовных, подаемых Христом, если человек не будет проведен по пути терний. Христос с тобой. Он да дарует крепость и мне и тебе.

Недостойный Арх<имандрит> Игнатий.

22 января

№ 34

Истинный друг мой Отец Игнатий!

Рекомендую тебе подательницу письма сего Елисавету Никитичну Шахову. Приласкай и утешь ее: мне этот человек понравился. И сохрани же ее от взоров сулемы и всякого мышьяка. А то узнают, что моя знакомая, и постараются повредить ей. Она — писательница. Нрава открытого и с умком.

Арх<имандрит> Игнатий.

№ 35

Писал некоторые поздравительные и ответные письма и ужасно устал. Но, чтоб ты не соскучал, — вот и тебе несколько строк! Пакет твой относительно описей — получил. Об О<тце> Нектарии неблаговидно входить с представлением до моего возвращения. Мне лучше и лучше, но вертит и вертит. В настоящее время наиболее вертит голову и глаза, из которых течет гной и которые очищаются. Лежу и лежу.

Благословение Божие над тобой и над всем братством!

Недостойный Арх<имандрит> Игнатий.

28-е января 1848

№ 36

Бесценный Игнатий!

Сердечно участвую в скорби, постигшей благочестивое семейство Опочининых! К Федору Петровичу на этой же почте от{стр. 376}правил письмо. Бог, видно, хочет, чтоб этот человек, в котором так много доброго, приблизился к Нему. За все, что ты описываешь, благодарю Бога. Я имею здесь какое-то постоянно спокойное чувство, что Бог не оставит тебя и обитель. Мое здоровье лучше и лучше: начинаю чувствовать какую-то благотворную, необыкновенную теплоту во всем теле. Очень уважаю мнение докторов, рассуждавших о способе моего лечения у Л.; но и то помню, что лечилась их свояченица от неизвестной болезни — и тогда только эти господа поняли, что она беременна, когда бедняжка выкинула! Бог помог мне попасть на то средство, которое выгоняет из меня болезни, полученные мною, когда я еще был послушником, офицером, юнкером. Если прекратить теперь прием лекарства, то непременно должны быть последствия; но если принимать его до тех пор, пока окончится производимое им действие, т. е. когда оно вытянет окончательно из всех простуженных членов мокроты в желудок, тогда одно последствие его: совершенное выздоровление. Теперь очень вертит глаза и из них много отделяется дряни, они делаются необыкновенно чисты. Но еще за занятия не принимаюсь. Самые письма пишу весьма экономно. Когда поисправлюсь, располагаюсь сделать описание моей болезни и образа лечения.

При действии вышеописанной благотворной теплоты я бываю физически весел: это новое для меня чувство. Я был всегда морально весел, и физическую веселость помню — как бы в тумане, как что-то очень давнее.

Христос с тобой. Молись о мне и о себе, чтоб привлечь нам на себя милость Божию, которая отступает от тех, кои прогневляют Бога.

Тебе преданнейший друг

А<рхимандрит> Игнатий.

4 февр.

№ 37

Бесценный Игнатий!