Том 7. Приключения Таси

Но не хотелось показаться смешным в глазах своих двух приятелей — Степки и Ваньки, да и все еще клокотавшая в душе злоба против Васи мешала Кире привести в исполнение свое благое намерение, и он не предупредил Васю, не пошел отговаривать бродяжек, а по окончании всенощной направился прямо домой.

Здесь он уселся за чтение майн-ридовского "Всадника без головы" — своей любимой книги. Но сегодня «Всадник», перечитываемый чуть ли не в десятый раз Кирею, совсем не удовлетворил мальчика.

И за вечерним чаем он сидел как на горячих угольях. Ему все мерещились крики и вопли среди ночной тишины. Когда же отец Паисий, вернувшийся позже всей остальной семьи из церкви, спросил, где Вася, Киря не мог ответить ни слова отцу; так велико было его волнение.

Наконец, не выдержав больше этой пытки, он незаметно схватил фуражку и пальто и выскочил на крыльцо. В ту самую минуту, когда мальчик, быстро пересчитав ногами ступени, кинулся по дороге к кладбищу, находившему шагах в ста от церковного дома, испуганный пронзительный вопль огласил ночную тишину. Это кричал Вася, голос которого Киря узнал бы из тысячи. Не помня себя, весь охваченный трепетом и отчаянием, Киря стремглав кинулся на эти крики, не отдавая себе отчета в том, что ему надо было делать.

Он подоспел как раз в ту минуту, когда Степка сидел верхом на шее Васи, глубоко вдавив его голову в снег, а Ванька изо всей силы молотил кулаками по спине жертвы.

— Стойте! Стойте! Не смейте его трогать! Вам говорят, довольно! — закричал, подбегая к бродяжкам, Киря так громко, что те сразу вскочили на ноги, выпустив из рук Васю. Ванька, злой и всклокоченный, теперь подступил со сжатыми кулаками к самому Кире.

— Ты что это, такой-сякой, выдумал? А? Сперва добрых людей зря беспокоил, а сам, вишь, предательствовать. Продавать нас вздумал? Да мы тебя за это, знаешь ли, во как…

— Так вот оно что! — зловеще протянул и Степка, тоже наступая на Кирю, — сам Христом Богом молил: побейте, мол, проучите Ваську, а довелось на деле, так и того, крик поднял… Да мы, брат, тебя за это с Васькой в порошок сотрем…

Но стереть "в порошок" Кирю так и не пришлось бродяжкам. Причетник Пахомыч с сыном-сторожем услышали голоса и крики и спешили сюда с фонарями в руках. Завидя приближающихся к ним людей, оборванцы дали тягу… Дал тягу, по примеру их, и Киря. Вася, оглушенный и ошалевший от неожиданного нападения, медленно поднялся с земли и смотрел растерянными глазами на подоспевших к нему людей. Плечи и спина его больно ныли. Но, к счастью, бродяги не успели избить его так, как они намеревались сделать это. Появление Кири помешало им.

Теперь же, когда старик Пахомыч с сыном подошли к Васе и стали расспрашивать его обо всем случившемся, натянутые нервы мальчика не выдержали, и он разрыдался навзрыд. Как ни был ошеломлен Вася, он успел из слов нападавших на него оборванцев понять, кто толкнул их на это нападение. И причину Кириной мести он понял сразу.

Незаслуженная обида и боль пережитой несправедливости так глубоко затронули Васю, что ему казалась теперь чудовищной мысль вернуться в тот дом, где с таким явным недоброжелательством к нему, Васе, и злобной враждою жил Киря.

С минуту колебался мальчик, отвечая невпопад на расспросы сторожа и причетника, допытывавшихся у мальчика, кто и за что его побил. И думал все одну, одну и ту же смутную думу: возвращаться ли ему домой, к его благодетелю отцу Паисию, или же прямо отсюда пойти просить приюта и крова у добрых людей.

И вот словно из-под земли выросла перед Васей знакомая милая фигура в старенькой зимней теплой ряске, с развевающимися по ветру, рано поседевшими длинными волосами.

— Васюк, ты? Ты это кричал недавно? Кто тебя обидел? Да объясни же мне скорее, — взволнованно и трепетно говорил отец Паисий, с быстротою юноши прибежавший сюда на кладбище на выручку своему любимцу.

И этот трепетный, полный участия и любви голос сразу потушил пламя возмущения и негодования, бушевавшее в сердце Васи…

Он взял обеими руками руку священника и благоговейно поднес ее к своим губам.

— Не извольте беспокоиться, батюшка, — спокойно, как только мог, произнес мальчик, — я жив и здоров. Какие-то уличные бродяги напали на меня, начали бить, да спасибо Кире, выручил… вовремя прибежал!

— Киря, говоришь? Да где же он, не вижу его что-то, — удивился отец Паисий.

— Должно быть, за вами побежал… — впервые говоря неправду, вспыхнул до корней волос Вася.

— Шибко побили они тебя? — волнуясь, допытывался священник.

— Нет, ничего… до свадьбы заживет… — попробовал пошутить Вася.

— И как только прошмыгнуть успели они сюда, — негодовал батюшка. — Пахомыч, вели сыну получше караулить кладбище, — строго обратился батюшка к причетнику.

— Да я у всенощной был, батюшка, — оправдывался тот. — Да нешто углядишь за ними… Вечно народ здесь толчется!

— О Господи, грехи наши тяжкие, сохрани Бог! — вздыхал вместе с сыном и Пахомыч.

В этот вечер Вася, отказавшись от ужина, постарался как можно раньше юркнуть в свой уголок.

Ему были тяжелы даже сочувствующие расспросы детей о случившемся.