Том 7. Произведения 1856-1869 гг.

Жениться! Страшно, глупо связать себя на вки съ неразвитой и развращенной по сред женщиной. <Зачмъ? Въ сущности желаешь только.... больше ничего.... А въ виду всей этой толпы принимаешь на себя нелпыя обязательства — это-то и противно. Положимъ, я понимаю дло такъ, что и не беру на себя никакого обязательства, но она не понимаетъ этаго. Ей не подъ силу эта свобода воззрній. Нтъ. Глуповата — не глуповата, а не доразвита. Вотъ Дудкина другое дло; но за то невзрачная особа, да, непривлекательная. А тутъ влечетъ. Какъ странно ощущеніе, когда поцаловалъ. И она сама поцловала. Пріятное ощущеніе! Да. Я не ожидалъ. Впрочемъ (на портретъ)вдь хорошо... Очень хорошо. — Очень, очень хорошо. А я прежде думалъ, что я не хорошъ.> Страшно утратить собственную чистоту и силу въ постоянныхъ столкновеніяхъ съ ничтожествомъ и грязью, — a пріятно. Многое пріятно. Обезпеченность жизни... потомъ сама, какъ женщина..... невредна. Службу можно бросить. Литературный трудъ... Да главное — очень пріятна. — Великолпно это все. Великолпная женщина!...... И однако она поцловала меня не безъ удовольствія. Даже съ увлеченіемъ огромнымъ. И я испыталъ такое ощущенье, какъ будто я не ожидалъ. Да я и не ожидалъ. Отчего жъ не ожидалъ? Странно, въ какомъ заблужденіи я былъ насчетъ себя. До какой степени однако я не понималъ самаго себя. (Смотритъ въ зеркало.)Да, хорошее лицо, замчательная наружность. Очень, очень даже хорошее. Да, то, что навываютъ, пріятный мущина; очень привлекательный и замчательной наружности человкъ. А какъ самъ то не знаешь себя! И смшно вспомнить, съ какимъ страхомъ я приступалъ къ ней. Было чего бояться, — хе, хе! Я думалъ[249] прежде, что наружность моя не очень привлекательная, и старался утшить себя. — Ну, думаю себ, я не такъ привлекателенъ, какъ другіе, но за то уменъ, потому что кого-жъ я знаю умне себя? Кто-жъ такъ тонко, легко и глубоко понимаетъ вещи? Ну, думаю себ, я не хорошъ, не могу равняться съ этими[250] красавцами, вотъ что по улицамъ на рысакахъ скачутъ, но за то, думаю себ, умъ огромный, сила характера, чистота либеральнаго характера, честность..... Все это за глаза вознаграждаетъ.[251] Это все я утшалъ себя. Думаю себ: я не умю обходиться въ гостиныхъ,[252] не умю[253] болтать по французски, какъ другіе, и завидно мн бывало салоннымъ господамъ. Ну, да думаю, зато я образованъ, какъ никто... да я и не знаю никого съ этимъ всестороннимъ и глубокимъ образованіемъ. Есть ли наука, въ которой я не чувствовалъ бы въ себ силы сдлать открытія — филологія, исторія, — а естественныя науки? Все мн знакомо. А дарованья... И думаю себ: вотъ раздляетъ судьба, — однимъ, какъ мн,[254] умъ, талантъ, образованіе,[255] силу, другимъ — пошлые дары: красоту, ловкость, любезность. И вдругъ, что же оказывается? Оказывается, что природа не раздлила, а совокупила все это въ одномъ человк. И все это отъ того, что въ Петербург я и не имлъ случая испытать свою силу надъ женщинами... этаго разбора. А вотъ оно здсь. Въ самомъ лучшемъ дворянскомъ кругу, и въ самомъ пошломъ, гд видятъ только вншность. Потому что не могла же Люба понять сущность моихъ достоинствъ... Въ этомъ кругу дв женщины въ меня влю-бля-ют-ся. Да, влюбляются. (Самодовольно.)Да, должно быть я очень нехорошъ и неловокъ... Какъ не знаешь то себя, смшно вспомнить! (Смотрится въ зеркало.)Да, очень хорошо... А въ соединеніи съ этой нравственной высотой, которая всетаки ими чувствуется, какъ они ни низко стоятъ, оказывается, что такихъ людей мало. Можетъ быть и нтъ совсмъ. (Хмурится. Смотритъ [256] въ зеркало.)Какое глубокое, спокойное, проницательное[257] выраженіе! Да, трудно устоять. Я понимаю это. <И вдругъ съ этимъ вмст, только захоти я — я могу вести хоть ту же жизнь, которую ведетъ любой изъ тхъ пустыхъ молодчиковъ, аристократовъ. Кто мн мшаетъ? Довольно я поработалъ для блага общественнаго. Можно отдохнуть, и отдохнуть не одному, а съ этимъ свженькимъ цвткомъ, который я, — да, я, — сорву. Отчего же мн не похать за границу, не поселиться въ Италіи, съ молодой женой, въ лучшемъ отел остановиться? Прогулки.......... она въ шелку и бархат, свженькая, хорошенькая, на рысакахъ, въ коляск; рядомъ замчательный и красивый мущина. Или вечеръ, она въ открытомъ плать, открытыя плечи. Пускай смотрятъ изъ партера. Въ бенуар, во Флоренціи, она и я, мущина въ черномъ англійскомъ фрак, просто, достойно, и съ этимъ лбомъ и глубокимъ чарующимъ выраженіемъ. Вечеръ дома, ужинъ и потомъ.... Да, все это человчно, все это увлекательно. И я думалъ, что это не про меня. Какъ не цнишь себя.> Что значитъ, однако, сильная натура. Всегда цнишь себя ниже стоимости, не такъ какъ всякая дрянь, воображающая себя Богъ знаетъ чмъ. А выходитъ, что нтъ человка[258] боле счастливо одареннаго и вмст съ тмъ мене цнящаго свои достоинства. — Да... Это ясно.

ЯВЛЕНІЕ 2.

Венеровскій; входитъ Беклешовъ, товарищъ Венеровскаго по университету, чиновникъ по мировымъ учрежденіямъ.

Беклешовъ.