Том 7. Стихотворения

О сердце, сердце! Позабыть
Пора надменные мечты,
И в безнадёжной доле жить
Без торжества, без красоты;

Молчаньем верным отвечать

На каждый звук, на каждый зов,
И ничего не ожидать
Ни от друзей, ни от врагов.

Суров завет, но хочет Бог,

Чтобы такою жизнь была
Среди медлительных тревог,
Среди томительного зла.

«Есть правда горькая в пророчестве…»

Есть правда горькая в пророчестве:
Ты должен вечным быть рабом.
Свобода — только в одиночестве.
Какое рабство — быть вдвоём.

Свершить ли хочешь пожелания, —

Свободные всегда одни.
Венчай тиарою молчания
Твои отторженные дни.

Но бойся, бойся воплощения

Твоей надежды и мечты:
Придут иные вожделения,
И сам окаменеешь ты.

«В первоначальном мерцаньи…»

В первоначальном мерцаньи,
Раньше светил и огня,
Думать-гадать о созданьи
Боги воззвали меня.

И совещались мы трое,

Радостно жизнь расцвела.
Но на благое и злое
Я разделил все дела.

Боги во гневе суровом

Прокляли злое и злых,
И разделяющим словом
Был я отторжен от них.

«Что мы служим молебны…»

Что мы служим молебны,
И пред Господом ладан кадим!
Всё равно непотребны,
Позабытые Богом своим.

В миротканной порфире,

Осенённый покровами сил,
Позабыл он о мире,
И от творческих дел опочил.

И нетленною мечтою

Мировая душа занята,
Не земною, иною, —
А земная пустыня — пуста.

Пилигрим

В одежде пыльной пилигрима,
Обет свершая, он идёт,
Босой, больной, неутомимо,
То шаг назад, то два вперёд, —
И, чередуясь мерно, дали
Встают всё новые пред ним,
Неистощимы, как печали, —
И всё далек Ерусалим…

В путях томительной печали,

Стремится вечно род людской
В недосягаемые дали,
К какой-то цели роковой.
И создаёт неутомимо
Судьба преграды перед ним,
И всё далек от пилигрима
Его святой Ерусалим.

Лихо

Кто это возле меня засмеялся так тихо?
Лихо мое, одноглазое, дикое Лихо!
Лихо ко мне привязалось давно, с колыбели,
Лихо стояло и возле крестильной купели,
Лихо за мною идёт неотступною тенью,
Лихо уложит меня и в могилу.
Лихо ужасное, враг и любви, и забвенью,
Кто тебе дал эту силу?

Лихо ко мне прижимается, шепчет мне тихо:

«Я — бесталанное, всеми гонимое Лихо!
В чьём бы дому для себя уголок не нашло я,
Всяк меня гонит, не зная минуты покоя.
Только тебе побороться со мной недосужно, —
Странно мечтая, стремишься ты к мукам.
Вот почему я с твоею душою так дружно,
Как отголосок со звуком».

«Я тёмным иду переулком…»