Читаем Том 7. Святая Русь полностью

Составитель выражает сердечную благодарность дочери писателя Наталье Борисовне Зайцевой-Соллогуб, приславшей из парижского семейного архива большинство газетно-журнальных публикаций писательского дневника, часть из которых включена в книгу «Святая Русь» (полный текст «Дневника писателя» также готовится к изданию дополнительным томом).


Преподобный Сергий Радонежский*

Одну из глав рождающейся книги Зайцев напечатал в парижской газете русских эмигрантов «Последние новости» 8 октября 1924 г., а в следующем году повесть о древнерусском патриоте и подвижнике вышла отдельным изданием; она стала первой книгой, выпущенной в Париже новым издательством Русского студенческого христианского движения в Европе (РСХД) – ИМКА-Пресс. Документальной основой для создания этого лирического житийного повествования Зайцеву послужило в первую очередь «Житие Сергия Радонежского», написанное в 1417–1418 гт. «замечательным русским писателем Епифанисм Премудрым» (Д. С. Лихачев), но до нас дошедшее в переработке официального агиографа Пахомия Логофета. Этот литературный памятник русской орнаментной прозы переиздан Д. С. Лихачевым в четвертом выпуске серии «Памятники литературы Древней Руси» (М.: Худож. лит., 1981. С. 256–429).

Печатается по тексту 2-го, посмертного, издания, подготовленного Зайцевым (как указывается в выходных данных, «с небольшими, внесенными автором, поправками и изменениями»): Избранное. Нью-Йорк: книгоиздательство «Путь жизни», 1973. Повторяя здесь свое предисловие 1925 года, Зайцев после абзаца «Да, Сергий был не только созерцатель…» счел нужным снять (или это сделали за него издатели) следующий, на наш взгляд, важный текст:

«И естественно, что мерою отношения к Сергию мерили само общество, самый народ. Одних взволнует, умилит, другим отвратен облик неземной, идущий в жизнь и просветляющий ее. Им Сергий враг.

Он враг всем ненавистникам Христа, всем утверждающим себя и забывающим об Истине. Их очень много в наше время, когда „раздрание“ мира зашло так далеко. Татары, может быть, не тронули бы Сергия, если бы и добрались до Лавры: у них было уважение к чужой религии. Митрополит Петр получил от Узбека охранительную грамоту для духовенства. Наш век в сознании полнейшей правоты разгромил Лавру, надругался иад мощами Сергия – ибо поверхность века нашего сеть ненависть ко Христу, мешающему быть преступником и торгашом.

Но не во власти века затемнить образ преподобного. Народ, в округе, создал уже легенду, что истинные его мощи ушли в землю – до поры до времени святой опять уединился, как уходил от мира грубого при жизни. Так это или нет, но несомненно, облик Сергия – теперь и в ореоле мученичества – светит еще чище, еще обаятельней. Ведь и Христос победил, быв распят».

Примечания, написанные Зайцевым к «Сергию» (как и его примечания к «Афону»), публикуются после основного текста повести.

В данной публикации сочтено возможным в отдельных случаях унифицировать орфографию: вместо разновариантного написания слов в сокращенном и полном виде печатается их полная форма. Например: из встречающихся в тексте вариантов «Преподобный», «Преподобн.», «Препод.», «Преп.» и «Пр.» выбрано первое – полное – написание слова; вместо «митр.» и «митроп.» – «митрополит». Полной форме отдано предпочтение также в следующих написаниях: «патр.» – «патриарх», «арх.» – «архиепископ», «архим.» – «архимандрит», «ап.» – «апостол», «Вел. Кн.» – «великий князь», «Ив.» – «Иван», «Дм.» – «Дмитрий», «свв.» – «святые», «авг.» – «август», «от С. М.» – «от сотворения мира», «воскр.» – «воскресенье», «следов.» – «следовательно» и т. п.

Св. Сергий родился более шестисот лет назад… – Годы жизни Сергия Радонежского – ок. 1321–1391.

В нем не было экстаза, как во Франциске Ассизском. – Основатель нищенствующего ордена францисканцев Франциск Ассизский (наст, имя Джованни Бернардоне; 1181 или 1182–1226) был страстным проповедником учения о бедности как идеале «евангельского совершенства». Большую популярность и в Европе и в России завоевала книга рассказов о «народном святом Fioretti» (в рус. пер. «Цветочки Франциска Ассизского». М., 1913; репринт – М., 1990).

…«егда рать Ахмулова бысть», «великая рать Туралыкова»… – Имеются в виду карательные экспедиции на Русь татарских предводителей Ахмыла в 1322 г. и Туралыка в 1327 г. (против восставшей Твери).

…«собирали» русскую землицу Юрий и Иван (Калита) Даниловичи. – Юрий Данилович (кон. 70-х – нач. 80-х гг. XIII в. – 1325) – князь московский (с 1303 г.), боровшийся с Тверью за великое княжение. Чтобы укрепить свою власть, женился на сестре хана Золотой Орды Узбека и был убит в Орде Дмитрием Тверским. Брат Юрия Иван I Калита (?–1340) – князь московский с 1325 г.; заложил основы политического и экономического могущества Московского княжества.

Перейти на страницу:

Все книги серии Зайцев Б.К. Собрание сочинений в 5 томах

Том 1. Тихие зори
Том 1. Тихие зори

Эта книга открывает самое полное собрание сочинений выдающегося мастера лирической прозы, классика Серебряного века и русского зарубежья Бориса Константиновича Зайцева (1881–1972). После десятилетий забвения и запретов наше многотомное издание впервые в таком значительном объеме представит российским читателям все многообразие творческого наследия «крамольного» писателя, познакомит с десятками его произведений, никогда в России не издававшихся или изданных лишь в последние годы. Это романы Зайцева, лучшие из его повестей и рассказов, романизированные жизнеописания, три книги паломнических странствий, избранная духовная проза, мемуары, дневники, письма.В первый том вошли ранние рассказы и повести писателя из четырех его книг, роман «Дальний край». В приложениях публикуются первые рецензии о «новой» прозе Зайцева В. Брюсова и З. Гиппиус.http://ruslit.traumlibrary.net

Борис Константинович Зайцев

Проза / Русская классическая проза

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее