Том 7: Тайна сокровищ магараджи

Глава 2

На следующий день я водил по собору одну пожилую пару. Людьми они оказались очень милыми и щедро отблагодарили меня за труд.

Едва они отъехали в своем автомобиле, как ко мне подошел Торчи.

— Очень рад, что ваши дела процветают, синьор Дэвид, — сказал он с дружеской улыбкой. — Два последних дня были очень удачными для вас.

— Согласен, — сказал я, отдавая ему 500 лир. — Благодарю за заем. Эти деньги принесли мне счастье.

— Вы решили в отношении броши? Я могу отдать вам деньги через час.

— Я не продам ее. Она мне не принадлежит, и я собираюсь вернуть вещь хозяйке.

Торчи пожал плечами.

— Я люблю вас, как брата, синьор Дэвид, — сказал он. — Надеюсь, вы простите меня, если я выскажу вам свое убеждение: очень немногие женщины в мире стоят 200 тысяч лир.

— Я не люблю, когда походя в одной фразе говорят о женщинах и о деньгах.

— Прошу прощения, но я видел все, что произошло в соборе между той женщиной и вами. Это все естественно и приятно. Такая красивая женщина создана для любви. Но если вы продадите брошь мне, то сможете эти деньги употребить с пользой. Если же вы вернете брошь синьоре, то получите благодарность, а может быть, и нечто большее. Но по сравнению с тем, что она может вам предложить, это будет плохая сделка. Подумайте как следует, синьор Дэвид.

— Убирайся, искуситель, — со смехом сказал я. — Я не продам брошь.

— Подождите, не торопитесь с решением, — в страхе воскликнул Торчи. — Я делаю вам другое предложение: я дам за нее 230 тысяч лир и Симону в придачу. Это хорошая сделка. Симона — искусная девушка в домашнем хозяйстве и в любви.

— Это действительно прекрасное предложение, но я не продам брошь. Если бы она была моей собственностью, то я и минуты не раздумывал бы, но она принадлежит не мне — и тут ничего не поделаешь. И поставим на этом точку.

Торчи печально посмотрел на меня:

— Боюсь, что синьора произвела на вас слишком большое впечатление. Это плохо. Мужчине нельзя влюбляться в женщину.

— Хватит, Торчи.

— Думаю, что вы еще раскаетесь в своем решении, — сказал он. — Человек, предпочитающий деньгам женщину, накличет на себя беду. Я буду молиться за вас.

— Пошел к черту! — крикнул я, потеряв терпение.

Я особенно разозлился на Торчи потому, что он говорил то, что я уже не раз повторял себе после телефонного разговора с Лаурой.

— Я попрошу и Симону помолиться за вас, — с достоинством сказал Торчи. Потом он отошел от меня, благочестиво склонив голову и опустив глаза.

Приближалось время свидания с Лаурой. Я поспешил к себе. Окинув комнату придирчивым взглядом, я остался доволен. Мои старания не пропали даром: убогое жилище приобрело мало-мальски приличный вид.

Горшок с темно-красными бегониями украсил стол возле окна, картина Боттичелли была запрятана под кровать. У Филиппо я позаимствовал скатерть на стол, а у Умберто — шелковое голубое покрывало на кровать. Джузеппе дал мне красивый персидский ковер. Комната совершенно преобразилась. Я купил две бутылки бордо и попросил Пьерро сделать мне десять бутербродов. Он заботливо снабдил меня двумя бокалами и тарелками, а в последний момент настоял на том, чтобы прислать мне сверх этого бутылку коньяка. Мой костюм был выглажен и вычищен. Я заложил часы, чтобы купить себе пару приличных ботинок. Теперь мне не оставалось ничего кроме, как ждать. Я закурил сигарету и в шестой раз стал поправлять посуду на столе. Рот у меня пересох, сердце тяжело билось, и я немного задыхался. Я заставил себя во время курения усесться в кресло, но курил так невнимательно, что обжег себе язык, и сердито бросил сигарету. В этот момент во входную дверь постучали. Секунду я стоял неподвижно со сжатыми кулаками, прерывисто дыша, потом направился по коридору к входной двери. На улице стояла Лаура Фанчини и смотрела на меня. На ней были простое платье из голубого полотна и большая соломенная шляпа. Глаза прятались за темными очками.

— Привет, Дэвид, — сказала она. — Я точна, не правда ли?

— Да, — хрипло выдавил я. — Прошу вас, войдите.

Я отстранился от двери и пропустил ее.

— Вот сюда, — сказал я, распахивая дверь своей комнаты.

Она вошла и огляделась. Потом сняла темные очки и улыбнулась мне.

— Здесь очень красиво.

— У меня щедрые друзья, — я прикрыл дверь. — Вам было сложно найти?

— Не очень. Было время, когда я чуть ли не каждую неделю ходила в «Ла Скала».

Лаура сняла шляпу и положила вместе с сумочкой на комод, а потом остановилась перед зеркалом.

Я смотрел на нее и не мог поверить, что та, которую я так жаждал видеть, что она действительно у меня.

— Когда ветер дует в мою сторону, то можно услышать музыку, — сказал я.

Она повернулась с улыбкой.

— Музыка и соборы — подходящее сочетание. Как продвигается ваша книга?

— Последнее время я мало работаю. Иногда по целым неделям не прикасаюсь к ней. — Я понимал, что веду себя по-идиотски, официально и напряженно, но ничего не мог поделать. В присутствии Лауры я смущался и был чем-то обеспокоен.

Воцарилось молчание. Тишина действовала на меня угнетающе, и у меня вдруг появилось чувство, что наше свидание будет неудачным.