Том 8

Часть этих тайных обществ ставила своей непосредственной целью ниспровержение существующей государственной власти. Это было правомерно во Франции, где пролетариат был побежден буржуазией и где нападение на существующее правительство прямо совпадало с нападением на буржуазию. Другая часть тайных обществ ставила своей целью образование партии пролетариата, не заботясь о судьбе существующих правительств. Это было необходимо в таких странах, как Германия, где и буржуазия и пролетариат находились под гнетом своих полуфеодальных правительств и где, следовательно, победоносное нападение на существующие правительства вместо того, чтобы подорвать власть буржуазии, или так называемых средних сословий, должно было, наоборот, сначала содействовать установлению ее господства. Не подлежит сомнению, что и здесь члены пролетарской партии вновь приняли бы участие в революции против status quo {существующего порядка, существующего положения. Ред.}, но подготовка этой революции, агитация за нее, конспирирование и организация заговоров в ее пользу не входили в их задачу. Они могли предоставить эту подготовку общим условиям и непосредственно заинтересованным классам. Они должны были предоставить им ее, если не хотели отказаться от своей собственной партийной позиции и от исторических задач, которые сами по себе вытекают из общих условий существования пролетариата. Для них теперешние правительства были только эфемерными явлениями, a status quo — кратковременным переходным моментом, причем возиться с ним до изнеможения предоставляется мелочно-ограниченной демократии.

«Союз коммунистов» не являлся поэтому заговорщическим обществом, а был обществом, которое тайно осуществляло организацию пролетарской партии, потому что немецкий пролетариат открыто был лишен igni et aqua^{44}, лишен свободы печати, слова и союзов. Если такое общество и конспирирует, то происходит это лишь в том смысле, в каком против status quo конспирируют пар и электричество.

Само собой разумеется, что такое тайное общество, ставившее своей целью образование не правительственной, а оппозиционной партии будущего, могло представлять мало привлекательного для людей, которые, с одной стороны, под импозантным театральным плащом конспирации стремились скрыть свое собственное ничтожество, с другой стороны — хотели удовлетворить свое мелкое честолюбие при наступлении ближайшей революции, но прежде всего старались уже в данный момент казаться важными, получить свою долю в плодах демагогии и снискать одобрение демократических базарных крикунов.

Поэтому от Союза коммунистов отделилась фракция, или, если угодно, была отделена фракция, которая требовала, если не действительных заговоров, то хотя бы видимости заговора, и настаивала поэтому на прямом союзе с демократическими героями дня — фракция Виллиха — Шаппера. Характерно для этой фракции то, что Виллих наряду и вместе с Кинкелем фигурирует в качестве entrepreneur {предпринимателя. Ред.} в деле с немецко-американским революционным займом.

Об отношении этой партии к большинству Союза коммунистов, к которому принадлежали кёльнцы, было только что сказано; Бюргерс и Рёзер дали четкое и исчерпывающее освещение этого вопроса на судебных заседаниях кёльнского суда присяжных.

Прежде чем закончить наше изложение, оглянемся назад и бросим взгляд на поведение фракции Виллиха — Шаппера во время кёльнского процесса.

Как уже отмечалось выше, даты похищенных Штибером у фракции документов показывают, что и после кражи, совершенной Рейтером, ее документы все еще продолжали попадать каким-то путем в руки полиции. Фракция до сих пор все еще не дает объяснения этому загадочному факту.

Шаппер лучше всех был осведомлен о прошлом Шерваля. Он знал, что Щерваль был принят в Союз им в 1846 г., а не Марксом в 1848 г. и т. д. Своим молчанием он подтверждает ложь Штибера.

Фракция знала, что угрожающее письмо свидетелю Хаупту написал принадлежавший к ней Хаке, тем не менее она допускает, чтобы подозрение продолжало тяготеть над партией обвиняемых.

Мозес Гесс, член фракции, автор «Красного катехизиса»[307] этой злополучной пародии на «Манифест Коммунистической партии», Мозес Гесс, который свои произведения не только сам пишет, но и сам распространяет, в точности знал, кому он отправлял партии своего «Красного». Он знал, что Маркс ни на один экземпляр не уменьшил его богатые запасы «Красного». Мозес спокойно оставляет тяготеть на обвиняемых подозрение в том, будто их партия занималась розничным распространением его «Красного» в Рейнской провинции вместе с мелодраматическим сопроводительным письмом.

Так же, как своим молчанием, фракция делает общее дело с прусской полицией и своими речами. Там, где она выступает во время судебного разбирательства, она появляется не на скамье подсудимых, а в качестве «свидетеля короны».