Том 8

Первая узурпация произошла после изгнания Стюартов посредством учреждения родовых воинских частей. С этого момента платежи сделались главным источником дохода для «большого человекам, Mor-Fear-Ghattaibh. Погрязший в расточительстве лондонского двора, он старался выжать как можно больше денег из своих слуг, а последние, в свою очередь, применяли ту же систему по отношению к тем, кто стоял ниже их. Старинная дань превратилась в твердые денежные взносы. С одной стороны, введение этих взносов явилось прогрессом, ибо оно сопровождалось точной фиксацией традиционных платежей. Но, с другой стороны, оно означало узурпацию, поскольку «большой человек» занял теперь положение лендлорда по отношению к «таксменам», а последние, со своей стороны, выступили по отношению к крестьянам в роли фермеров. А так как теперь «большой человек», не меньше чем «таксмены», нуждался в деньгах, то возникла необходимость в производстве не только для непосредственного потребления, по также для вывоза и обмена. Поэтому система национального производства должна была претерпеть изменения, а от рабочих рук, ставших в результате этих перемен излишними, надлежало избавиться. Численность населения стала вследствие этого уменьшаться. Но в XVIII столетии население в какой-то мере еще уцелело, и человек еще не был открыто принесен и жертву голой наживе, как это видно из одного места у Стюарта, шотландского экономиста, чья работа была опубликована за десять лет до труда Адама Смита. Стюарт (т. 1, гл. 16) говорит:

«Рента, уплачиваемая с этих земельных участков, весьма незначительна по сравнению с их размерами; но если сравнить ее с числом ртов, которые кормятся от этого хозяйства, то окажется, что участок земли в горной Шотландии прокармливает в десять раз больше людей, чем хозяйство тех же размеров в самых богатых областях»[331].

Даже в начале XIX столетия земельные платежи были еще очень низки, о чем свидетельствует сочинение г-на Лока (1820 г.)[332], управляющего графини Сатерленд, руководившего работами по улучшению ее имений. Он приводит, например, опись земельных платежей в имении Кинтрадоэлл за 1811 г., из которой видно, что до этого времени каждая семья должна была самое большее платить ежегодно несколько шиллингов наличными деньгами, поставлять немного домашней птицы и отбывать несколько дней барщины.

Лишь после 1811 г. была осуществлена окончательная и действительная узурпация, насильственное превращение собственности клана в частную собственность — в современном смысле слова — вождя. Лицо, стоявшее во главе этой экономической революции, было своего рода Мухаммедом-Али женского пола, хорошо усвоившим Мальтуса: то была графиня Сатерленд, или иначе маркиза Стаффорд.

Прежде всего, нужно отметить, что предками маркизы Стаффорд были «большие люди» крайней северной части Шотландии, охватывавшей почти три четверти Сатерлендшира. Это графство обширнее многих департаментов Франции или мелких немецких княжеств. Когда графиня Сатерленд унаследовала эти имения, которые она потом принесла в приданое своему мужу, маркизу Стаффорду, впоследствии герцогу Сатерленду, жившее в них население уже было уменьшено до 15000 человек. Благородная графиня решила провести радикальную экономическую реформу и превратить всю территорию в пастбище. С 1814 по 1820 г. эти 15000 жителей — около 3000 семейств — систематически изгонялись и искоренялись. Все их деревни были разрушены и сожжены, все их поля обращены в пастбища. Британские солдаты были посланы для проведения этой экзекуции, и дело доходило у них до настоящих битв с местными жителями. Одну старуху сожгли в ее собственной лачуге, так как она отказалась ее покинуть. Таким путем благородная графиня присвоила себе семьсот девяносто четыре тысячи акров земли, с незапамятных времен принадлежавших клану. В приливе щедрости она отдала изгнанным жителям около 6000 акров, по 2 акра на семейство.

Эти 6000 акров представляли собой до того времени пустырь и не приносили собственникам никакого дохода. Графиня была настолько великодушна, что сдала землю в среднем по 2 шилл. 6 пенсов за акр тем самым членам клана, которые в течение столетий проливали кровь за ее род. Всю незаконно присвоенную у клана землю она разделила на 29 крупных ферм, предназначенных для овцеводства, причем в каждой ферме жила одна-единственная семья, большей частью английские арендаторы-батраки. В 1821 г. 15000 гэлов уже были замещены 131000 овец.

Часть аборигенов, изгнанных на морской берег, пыталась просуществовать рыбной ловлей. Они превратились в амфибий и жили, по словам одного английского писателя, наполовину на земле, наполовину на воде; но и земля и вода вместе лишь наполовину обеспечивали их существование.

Сисмонди в своих «Социальных очерках» делает следующее замечание по поводу этой экспроприации сатерлендширских гэлов, послужившей, между прочим, и другим «большим людям» Шотландии примером для подражания.