Том 8

— Я Недда Фриленд, двоюродная сестра мисс Шейлы. Я приехала из Джойфилдса. Как вы живете?

— Спасибо, мисс, хорошо. Тут не соскучишься.

Недда подумала: «Вот так о ней и рассказывал Дирек! От нее прямо пышет жизнерадостностью!» И она с сомнением поглядела на девушку, — строгое черное платье и передник, казалось, были для нее ненадежной уздой.

— Мистер Каскот дома?

— Нет, мисс, он, верно, у себя в газете. Фладгейт-стрит, дом двести пять.

«Ах, — тоскливо подумала Недда, — я ни за что не решусь пойти туда!» И снова взглянув на девушку, — плутоватые глаза-щелочки, глубоко запрятанные между скулами и лбом, казалось, поддразнивали ее: «Ну, будто я не знаю про вас и мистера Дирека!» — Недда с огорчением ушла. Сначала она решила поехать домой в Хэмпстед, потом — обратно на вокзал, но вдруг подумала: «А почему бы мне, в сущности, не попытаться? Никто меня не съест».

Она добралась до Фладгейт-стрит в обеденный час, поэтому редакция большой вечерней газеты показалась ей довольно пустынной. Недда предъявила визитную карточку и, переходя из рук в руки, попала наконец в небольшую, мрачную комнату, где какая-то молодая женщина быстро стучала на пишущей машинке. Недде очень хотелось спросить, нравится ли ей это занятие, но она не решилась. Вся обстановка, казалось, была насыщена какой-то деловитой важностью, словно все вокруг нее беспрерывно твердило: «Да, мы могучая сила!» Сев у окна, выходившего на улицу, она принялась ждать. На здании напротив можно было прочесть название другой знаменитой вечерней газеты. Да ведь это та самая газета, которую она читала за завтраком! Номер с заметкой она купила потом на вокзале. Направление этой газеты, как она знала, было диаметрально противоположно направлению газеты мистера Каскота. Но и в здании напротив, несомненно, царит такая же важная, деловая атмосфера; если бы отворить окна обоих домов, над головами прохожих, наверное, замелькали бы дымки мощных залпов, словно два старинных фрегата встретились в зеленом море.

И тут у Недды впервые блеснуло понимание того комического равнодействия сил, которое существует не только на Фладгейт-стрит, но и во всех человеческих делах. Они палят, палят, но только дымки выстрелов клубятся в воздухе! Вот, наверно, почему папа их всегда зовет: «Эти субъекты!» Но едва она начала задумываться над этим вопросом, как в одной из соседних комнат резко зазвонил колокольчик и молодая женщина чуть было не упала на пишущую машинку. Вновь обретя равновесие, она встала и поспешно вышла. Дверь осталась открытой, и Недда увидела большую приятную комнату, стены в ней были сплошь увешаны изображениями людей в таких позах, что Недда сразу узнала в них государственных деятелей; посредине, у стола спиной к ней на вертящемся стуле сидел мистер Каскот, пол вокруг него усеивали исписанные листы, словно опавшие листья — поверхность пруда.

Недда услышала его приглушенный, но все равно приятный голос. Он торопливо сказал:

— Возьмите их, возьмите их, мисс Мейн! Начинайте с них, начинайте сразу! Ах, черт, который час?

Голос молодой женщины ответил:

— Половина второго, мистер Каскот!

Тут мистер Каскот издал горловой звук, похожий на молитву какому-то божеству с просьбой чего-то не прозевать. Молодая женщина согнулась и стала собирать с пола листы; поверх ее красивой спины Недде отлично был виден мистер Каскот; он поднял коричневое плечо, словно от чего-то оборонялся, а одна из его худых рук то и дело вскидывалась, отбрасывая назад каштановые волосы; перо, зажатое в другой, яростно скрипело по бумаге. Сердце Недды упало: ясно, что он «всыпает им по первое число» и ему не до нее. Невольно она взглянула на окно его комнаты: вылетают ли из него дымки залпов? Но окно было закрыто. Молодая женщина поднялась и вернулась к себе, складывая листы по порядку; когда дверь за ней затворялась, со стороны вертящегося стула донесся вопль: имя божье соединялось в нем с названием места, предназначенного для дураков. Когда молодая женщина снова уселась за машинку, Недда встала и спросила ее:

— Вы ему передали мою визитную карточку? Молодая женщина взглянула на нее с удивлением, словно Недда нарушила какие-то правила этикета.

— Нет.

— Тогда, пожалуйста, не надо. Я вижу, как он занят. Мне не стоит ждать.

Молодая женщина рассеянно вложила в машинку чистый лист бумаги.

— Хорошо, — сказала она. — До свидания!

И не успела Недда дойти до двери, как машинка застрекотала снова, делая мысли мистера Каскота удобочитаемыми.

«Глупо, что я пришла, — подумала Недда. — Он, видно, ужасно много работает. Бедный! Но он так чудесно говорит!» Она уныло побрела по нескончаемым коридорам и снова очутилась на Фладгейт-стрит. Шла она нахмурившись, и какой-то газетчик сказал ей, когда она проходила мимо:

— Смотрите, барышня, не дай бог, еще улыбнетесь! Увидев, что он продает газету мистера Каскота, она поискала монетку, чтобы купить ее, и, вытаскивая деньги, стала разглядывать газетчика, почти целиком закрытого буквами на темно-рыжей доске:

           ВЕЛИКИЙ ЖИЛИЩНЫЙ ПЛАН

           НАДЕЖДА МИЛЛИОНОВ