Том 8

Д'Арси внезапно отступили и прислонились спиной к двери. Так стояли они, призывая на помощь и кругообразно размахивая перед собой мечами; фидаи не смели подходить к ним. Снаружи донеслись крики и топот, раздались тяжелые удары в ворота, которые убийцы задвинули засовом, из спальни Салах ад-Дина голос султана спрашивал, что случилось. Фидаи слышали все и поняли, что они погибли. Полные отчаяния и бешенства, ассасины забыли об осторожности: они бросились на братьев, полагая, что, свалив их, все же проберутся к Салах ад-Дину и убьют его раньше, чем сами будут убиты. Годвин и Вульф жестоко ранили двоих, и в это время к братьям прибежал Хасан с внешней стражей.

Еще через минуту легко раненные Годвин и Вульф стояли, опершись на мечи, а фидаи, одни — убитые или раненые, другие — взятые в плен и связанные, лежали перед ними на мраморном полу. Дверь в спальню открыли, оттуда показался султан в своем ночном одеянии.

— Что случилось? — спросил он, подозрительно глядя на д'Арси.

— Ничего особенного, — ответил Годвин. — Эти люди пришли убить вас, и мы задержали их, пока не подоспела помощь.

— Убить меня? Моя собственная стража хотела убить меня?

— Это не ваши воины, а фидаи, переодетые в платья мамелюков и подосланные аль-Джебалом, — объяснил Годвин.

Салах ад-Дин побледнел — он, не страшившийся ничего на свете, всю жизнь боялся ассасинов и их повелителя, который трижды пытался убить его.

— Снимите с них кольчуги, — продолжал Годвин, — и, я думаю, вы, султан, увидите, что я говорю правду, если же нет — допросите оставшихся в живых.

Воины Салах ад-Дина повиновались и на груди одного убитого фидая нашли выжженное клеймо в виде кроваво-красного кинжала. Салах ад-Дин отозвал братьев в сторону.

— Как вы узнали об этом? — подозрительно всматривался он в их лица.

— Масуда… из свиты госпожи Розамунды… предупредила нас, что вы, властитель, и мы будем убиты сегодня.

— Почему же вы не сказали об этом мне?

— Потому, султан, — изложил ему причины этого Вульф, — что мы не знали, верно ли известие, не хотели вызвать ложных опасений и остаться одураченными, а также думали, что сумеем выдержать нападение восьми крыс Синана, наряженных воинами Салах ад-Дина.

— Вы поступили мужественно, хотя задумали безумное дело, — заключил султан. Он подал руку сперва одному, потом другому д'Арси и прибавил: — Рыцари, Салах ад-Дин обязан вам жизнью. Если когда-нибудь случится, что ваша жизнь будет зависеть от Салах ад-Дина, он вспомнит о сегодняшнем вечере.

На следующее утро оставшихся в живых фидаев допросили, и они сознались во всем, потому их казнили. Многих из горожан арестовали и убили по подозрению в пособничестве фидаям, и на время страх перед ассасинами замер.

С этого дня Салах ад-Дин стал очень дружески относиться к братьям, предлагал им подарки, всевозможные почести, но они отказывались от всех милостей, говоря, что им нужно только одно — что именно, он знает. Й, слыша этот ответ, он делался мрачен. Как-то утром султан послал за д'Арси, и они застали Салах ад-Дина только с его любимым эмиром принцем Хасаном и со священником-муллой.

— Выслушайте меня, — отрывисто обратился Салах ад-Дин к Годвину. — Я знаю, что вы любите мою племянницу, принцессу Баальбека. Хорошо. Подчинитесь Корану, и я отдам вам ее в жены, тогда, может быть, она тоже примет истинную веру, а я приобрету прекрасного воина и дам раю прекрасную душу. Мулла научит вас истинной вере.

Но Годвин только посмотрел на него широко открытыми, изумленными глазами.

— Так я и думал, — вздохнул Салах ад-Дин. — Мне очень жаль, что суеверие до такой степени ослепляет храброго и благородного человека! Ну, сэр Вульф, теперь ваша очередь. Что вы скажете на мое предложение? Хотите ли вы получить руку принцессы и ее владения, а в придачу мою любовь?

Вульф задумался. Он невольно вспомнил зимний вечер, когда они с братом и Розамундой стояли на берегах Эссекса и шутливо говорили о перемене религии. Наконец он ответил с привычным громким смехом:

— Я хотел бы того, другого и третьего, султан, но на моих условиях, а не на ваших, потому что в противном случае благословение не освятило бы моего брака. Да и Розамунда, пожалуй, не согласилась бы выйти замуж за вашего единоверца, имеющего право взять других жен.

Салах ад-Дин оперся головой на руку и посмотрел на д'Арси с разочарованием в глазах, однако без злости.

— Рыцарь Лозель был также поклонником креста, — сказал он, — но вы совсем не похожи на него. Он охотно принял нашу веру.

— Чтобы работать для вас, — с горечью произнес Годвин.