Том 8

И действительно, сейчас, когда их окружал спокойный английский ландшафт, все ее вроде бы очевидные доказательства зловещих замыслов Николсона казались попросту нелепыми.

Мойра резко встала.

— Это и вправду было ужасно глупо с моей стороны, — сказала она, губы у нее дрожали. — Пожалуйста, не придавайте этому всему значения, мистер Джоунз. Это просто нервы. А сейчас мне надо идти. До свидания.

Она стремительно пошла прочь. Бобби вскочил, кинулся было за ней, но Франки решительно его остановила.

— Не идиотничай, предоставь это мне.

Она бросилась догонять Мойру. Минут через пять она вернулась.

— Ну что? — с тревогой спросил Бобби.

— Все в порядке. Я ее успокоила. Ей, конечно, было очень неловко слышать, как кому-то рассказывают о ее тайных страхах. Я добилась у нее обещания, что в скором времени мы встретимся все втроем еще раз. Ну а теперь, когда ее здесь нет, расскажи-ка все по порядку.

Франки внимательно выслушала его рассказ. Потом сказала:

— Ее опасения подтверждаются двумя фактами. Едва вернувшись, я наткнулась на Николсона, который сжимал обе руки Сильвии.., как же он на меня посмотрел.., пронзил взглядом! Если бы взглядом можно было убить, он бы наверняка меня прикончил.

— А какой второй? — спросил Бобби.

— Ну это просто некое упоминание. Сильвия сказала, что фото Мойры произвело огромное впечатление на знакомого их друзей. Можешь не сомневаться, это был Карстейрс. Он узнал Мойру, миссис Бассингтон-Ффренч сказала ему, что это фотография некой миссис Николсон, — так ему удалось узнать, где она находится. Но чего я не могу понять, так это с какого боку тут Николсон. Зачем бы ему понадобилось избавляться от Алана Карстейрса?

— По-твоему, это был он, а не Бассингтон-Ффренч? Но вряд ли они могли оба оказаться в Марчболте в один и тот же день.

— А вдруг? Но если это сделал Николсон, то зачем ему это? Не понимаю… Уж не выслеживал ли его Карстейрс? Как главаря шайки торговцев, наркотиками? Или причина в твоей новой приятельнице — в миссис Николсон?

— И то и другое, — предположил Бобби. — Николсон мог знать, что Карстейрс разговаривал с его женой, и испугался, что она каким-то образом выдала его.

— Что ж, может, оно и так, — сказала Франки. — Но прежде всего надо разобраться с Роджером Бассингтон-Ффренчем. Единственная улика против него — пропажа фотографии. Если бы он рассеял наши сомнения…

— Ты собираешься спросить его впрямую? Разумно ли это. Франки? А если убийца все-таки он, мы же раскроем ему все карты.

— Ну не совсем.., я знаю, что надо сделать. В конце концов пока что он был со мной предельно откровенен и честен. Мы усматриваем в его поведении какую-то сверххитрость, а может, ничего такого и в помине нет, обыкновенное простодушие? Может, он сумеет объяснить историю с фотографией.., ну а я уж буду начеку — замечу малейшую заминку, оговорку или жест — короче, все, что может его выдать. Если же он сумеет все объяснить, нам следует взять его в союзники — он был бы весьма полезен.

— Что ты имеешь в виду, Франки?

— Дорогой мой, возможно, конечно, что миссис Николсон — просто впечатлительная натура, потому ей и мерещатся всякие ужасы. Но ведь не исключено, что ее опасения не напрасны.., что ее муж хочет от нее избавиться и жениться на Сильвии. Неужели ты не понимаешь, что в таком случае Генри Бассингтон-Ффренчу тоже грозит смертельная опасность? Мы никак не можем допустить, чтобы его отправили в Грэндж. А ведь сейчас Роджер Бассингтон-Ффренч полностью доверяет Николсону.

— Молодец, Франки, — только и сказал Бобби. — Действуй.

Франки встала, но, прежде чем уйти, сказала:

— Правда, странно? Такое ощущение, что мы действующие лица какого-то романа. Причем сейчас кульминационный момент. Ощущение потрясающее — оказаться в водовороте чьих-то страстей.

— Понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Бобби. — В этом есть что-то жуткое. Я скорее назвал бы это спектаклем, а не романом. Мы будто ворвались на сцену в середине второго акта, причем для нас роли не написаны. Однако приходится делать вид, что мы тоже что-то играем, и это тем более трудно, что мы понятия не имеем, что происходило в первом акте.

Франки энергично закивала.

— Я даже не очень уверена, что это второй акт, по-моему, уже третий. Чтобы понять, что было вначале, наверняка надо проделать длинный путь… И лучше бы нам поторопиться. Так как, сдается мне, финал спектакля близок.

— И занавес опустится над горой трупов, — сказал Зобби, — А ведь подумать только — на эту сцену нас привела самая обыкновенная реплика из четырех слов, лишенная для нас какого бы то ни было смысла.

— «Почему же не Эванс?» Правда, странно, Бобби, что хотя мы уже до многого докопались и в нашем спектакле все больше и больше действующих лиц, мы ни на шаг не приблизились к таинственному Эвансу.