Том 8. Автобиографическая и историческая проза

Известно учинилось, что о злодействующем с яицкой стороны в здешних обывателях по легкомыслию некоторых разгласителей носится слух, якобы он другого состояния, нежели как есть. Но он злодействующий в самом деле беглый донской казак Емельян Пугачев, который за его злодейства наказан кнутом с постановлением на лице его знаков; но чтоб он в том познан не был, для того пред предводительствуемыми им никогда шапки не снимает, чему некоторые из здешних бывших у него в руках самовидцы, из которых один солдат Демид Куликов, вчерась выбежавший, точно засвидетельствовать может. А как он, Пугачев, с изменническою его толпою по учинению некоторым крепостям вреда сюда идет, то по причине того ложного разглашения всем здешним обывателям объявляется, что всяк сам из поступков его может понять, что он, Пугачев, злодей и как изверженный от честного общества старается верноподданных ее императорского величества честных рабов поколебать и ввергнуть в бездну погибели, а притом имением их набогатиться, как то он в разоренных местах и делает; к предварению чего всякий увещевается во время наступления его с изменническою толпою стараться для сохранения общества, дому и имения своего стоять против толпы его до последней капли крови своея, так, как верноподданным ее императорского величества рабам надлежит и присяжная каждого должность обязует, и отнюдь никаким ложным разглашениям не верить. Сентября 30 дня 1773 года.

(3) Письмо А. И. Бибикова графу З. Г. Чернышеву

из Казани от 21 января 1774

Милостивый государь, граф Захар Григорьевич! Из донесения моего к ее императорскому величеству увидеть изволите, что войски, прибывшие сюда, действовать начали, и полковник Бибиков с деташементом своим, состоящим в четырех ротах пехоты и трех ротах гусар, разбил злодейскую сволочь, не потеряв ни одного человека, город Заинск освободил от злодеев. Надеюсь очистить сей угол; но прискорбные вести получаю со стороны сибирской: господин Калонг не находит средства не только сделать транспорт провианту и фуражу в Оренбург, но и сам идти опасается, написав премножество затруднений. Советует он мне сей транспорт сделать. Я и без того все способы к тому употребляю, да время проходит, а оно драгоценно. Я писал к нему, чтоб он по крайней мере хотя в Башкирию сделал диверсию в то время, как я к Оренбургу подвинусь в исходе нынешнего месяца или в начале февраля.

Екатеринбург в опасности от внутренних предательств и измены. О Кунгуре слуху после 10 числа нет. Зло распространяется весьма далеко. Позвольте и теперь мне вашему сиятельству повторить: не неприятель опасен, какое бы множество его ни было, но народное колебание, дух бунта и смятение. Тушить оное, кроме войск, в скорости не видно еще теперь способов, а могут ли на такой обширности войски поспевать и делиться, без моего объяснения представить можете. Спешу и все силы употребляю запасать провиант и фураж, тож и подводы к подвозу за войсками. Но сами представить легко можете, коликим затруднениям по нынешнему времени всё сие подвержено, и тем паче, что внутрь и вне злодейство, предательство и непослушание от жителей. Не очистя саранчу злую, вперед шагу податься нельзя. В том теперь и упражняюсь, а войски подаются вперед. Жду с нетерпением Чугуевского казачьего полку, о котором слышу, что уже в Москву пришел. Вот, милостивый государь, всё то, что я теперь донесть вам могу; а заключу истинным моим высокопочитанием, и проч. (Собственноручно:) P. S. Приложенную реляцию покорнейше прошу ее величеству поднесть.

(4) В письме А. И. Бибикова графу З. Г. Чернышеву от 30 декабря 1773 г. говорится: «Сволочь Пугачева злодейской толпы конечно порядочного вооружения, ниже´ строю иметь не может, кроме свойственных таковым бродягам буйности и колобродства; но их более шести тысяч по всем известиям считать должно, а считая ныне воров башкирцев, число крайне быть должно велико. Не считаю я трудности, милостивый государь, разбить сию кучу, но собрать войска, запастись не только провиантом и фуражом, но и дровами, проходить в настоящее время степные и пустые места с корпусом суть наиглавнейшие трудности; а между тем отражать во всех концах убивства и разорения и удерживать от заразы преклонных от страху и прельщения простых обывателей».

(5) Письмо А. И. Бибикова Д. И. Фонвизину из Казани

от 29 января 1774 г.