Том 8. Черная Индия. Пятнадцатилетний капитан. Пятьсот миллионов бегумы

В редкие минуты досуга, которые ему оставляли занятия, он всегда думал о старом Томе, Бате, Актеоне и Остине. Он считал себя ответственным за их несчастья. Миссис Уэлдон также не могла без грусти вспоминать о бедственном положении своих бывших спутников. Джемс Уэлдон, Дик Сэнд и Геркулес готовы были перевернуть небо и землю, чтобы разыскать их. Наконец, благодаря широким связям Джемса Уэлдона в коммерческом мире удалось разыскать их следы: Том и его спутники нашлись на Мадагаскаре, где, кстати сказать, рабство в скором времени было уничтожено. Дик Сэнд хотел отдать свои небольшие сбережения, чтобы выкупить их, но Джемс Уэлдон и слышать не хотел об этом. Один из его агентов совершил эту сделку, и 15 ноября 1877 года четыре негра постучались в двери дома Джемса Уэлдона. То были Том, Бат, Остин и Актеон. Этих славных людей, избавившихся от стольких опасностей, едва не задушили в дружеских объятиях.

И тем, кого «Пилигрим» забросил на гибельный берег Африки, недоставало только бедной Нан. Но старую служанку нельзя было вернуть к жизни, так же как и Динго. И, конечно, это чудо, что только они двое погибли при таких жестоких испытаниях.

Само собой разумеется, что в день приезда четырех негров в доме калифорнийского купца Джемса Уэлдона был пир, и лучший тост, встреченный всеобщим одобрением, провозгласила миссис Уэлдон в честь Дика Сэнда, «пятнадцатилетнего капитана».

Пятьсот миллионов бегумы

Перевод с французского М. П. Богословской под редакцией О. В. Волкова

Иллюстрации художника П. И. Луганского

Собрание сочинений в 12 т. Т. 8., М., Государственное Издательство Художественной Литературы, 1957

ГЛАВА ПЕРВАЯ Мы знакомимся с мистером Шарпом

- А хорошо работают английские газеты! - воскликнул доктор, откидываясь на спинку глубокого кожаного кресла.

У доктора вошло в привычку разговаривать с самим собой, это было для него своего рода отдыхом.

Доктору Саразену минуло пятьдесят лет. Его ясные живые глаза на тонко очерченном лице серьезно и в то же время приветливо смотрели из-за очков в стальной оправе. Всякому, увидавшему это лицо, невольно хотелось сказать: какой хороший человек!

Несмотря на ранний час, доктор уже был во фраке с белым галстуком, и щеки его были гладко выбриты.

В комнате, где он сидел, в большом номере гостиницы в Брайтоне, всюду были разбросаны газеты: «Таймс», «Дейли телеграф», «Дейли ньюс» лежали на столе, на креслах и даже на полу, на ковре. Часы только что пробили десять, а доктор уже успел осмотреть город, побывать в больнице и, возвратившись к себе в номер, прочесть в нескольких крупных лондонских газетах подробный отчет о своем докладе, с которым он два дня тому назад выступал на международном гигиеническом конгрессе. Темой этого доклада было его изобретение - камера для счета кровяных телец.

Перед доктором на подносе, покрытом белой салфеткой, дымилась чашка горячего чая, а рядом на тарелке лежала только что снятая со сковородки котлетка и поджаренные гренки, которые с таким искусством приготовляют английские стряпухи из специальных маленьких хлебцев, выпекаемых английскими булочниками.

- Да, - повторил доктор Саразен, - газеты Великобритании работают превосходно, ничего не скажешь. Речь вице-президента, ответ доктора Чиконья из Неаполя, изложение моего доклада - все схвачено на лету, прямо-таки сфотографировано. Вот оно: «Слово предоставляется доктору Саразену из Дуэ. Уважаемый член конгресса делает свой доклад на французском языке. Прежде чем приступить к докладу, он обращается к аудитории со следующими словами: «Прошу извинения у моих слушателей за то, что я разрешаю себе эту вольность, но вам, вне всяких сомнений, будет легче понять мой язык, чем мне изъясняться по-английски » И дальше пять столбцов петитом - изложение моего доклада. Трудно сказать, какой отчет лучше: «Таймса» или «Дейли телеграф». Точность и четкость удивительные!

В то время как доктор предавался этим размышлениям, в дверь постучали, и на пороге появился старший коридорный, который в своем безупречном черном фраке выглядел по меньшей мере церемониймейстером. Он осведомился, можно ли видеть «монсью», и подал ему визитную карточку. Англичане полагают своим долгом величать французов «монсью», так же как у них считается правилом вежливости называть всякого итальянца «синьор», а немца «герр». Возможно, они и правы, так как эта условность имеет одно несомненное преимущество: сразу определяет национальность данного лица.

Доктор Саразен, крайне удивленный, что в этом городе, где у него не было ни души знакомых, кто-то явился к нему с визитом, взял с подноса визитную карточку и с еще большим удивлением прочел на ней следующее:

«Мистер ШАРП - стряпчий.

93, Саутгемптон-роу, Лондон».