Том 8. Дживс и Вустер

— Ах, вот вы где, — сказала она.

Она присела рядом и с эдакой жуткой игривостью вынула у меня сигарету из мундштука и швырнула за дверь.

— Вы дымите, как паровоз, — упрекнула она, словно заботливая невеста, отчего мне стало не по себе. — Я бы вам не советовала. Это так вредно. И накиньте легкую курточку. Эх, некому за вами приглядывать.

— У меня есть Дживс.

— Не нравится он мне, — нахмурилась она.

— Да? Почему?

— Не знаю. Избавились бы вы от него.

Я содрогнулся от ужаса. Объясню, почему. После того как мы были помолвлены с Гонорией Глоссоп, она первым делом сказала, что Дживс ей не нравится и что надо его выставить. От осознания того, что эта девица имела не только физическое сходство с Гонорией, но и такую же черную душу, я чуть не свалился в обморок.

— А что вы читаете?

Она взяла мою книгу и снова нахмурилась. Я захватил эту книжку со своей старой квартиры в Лондоне, чтобы полистать в поезде, — довольно энергичный детектив под названием «Кровавый след». Она полистала ее с брезгливой усмешкой.

— Никак не возьму в толк, как вам может нравиться чепуха подобного… — Она вдруг осеклась. — Господи ты Боже!

— Что такое?

— Вы знакомы с Берти Вустером?

И тут я увидел свое имя, нацарапанное прямо на титульной странице. Сердце мое заколотилось как бешеное.

— Ну… в общем… это… то есть… ну да, слегка.

— Ужасный тип. Удивлена, что вы с ним водите дружбу. Ко всему прочему, он еще и кретин. Он как-то был помолвлен с моей двоюродной сестрой Гонорией, и помолвку расторгли, потому что у него поехала крыша. Вы бы слышали, как о нем отзывается мой дядя Родерик!

К такому предложению я отнесся без особого энтузиазма.

— А вы с ним часто видитесь?

— Частенько.

— На днях в газете поместили заметку. Его оштрафовали за непристойное поведение на улице.

— Да, я в курсе.

Она бросила на меня отвратительный, сквозящий заботой взгляд.

— Он на вас плохо влияет, — выдала она. — Я хочу, чтобы вы с ним расстались раз и навсегда. Хорошо?

— Понимаете, — начал я, но как раз в этот момент Катберт, старый кот, которому, судя по всему, одному стало скучно в кустах, вышел из укрытия с этаким компанейским видом и запрыгнул мне на колени. Даром что кот, а все же в компании появился третий; и он послужил хорошим поводом сменить тему.

— Милые создания эти кошки. У нее кошек не было.

— Так вы оставите Берти Вустера? — Она полностью проигнорировала мою попытку перевести разговор на кошачью тему.

— Задача не из легких.

— Чушь! Немного силы воли — и дело с концом. Вы посмотрите — ну какой из него товарищ? Дядя Родерик называет его никудышным беспозвоночным субъектом.

Я мог бы высказать пару собственных мыслей о дяде Родерике, но на устах моих, как говорится, лежала печать.

— Вы здорово изменились со дня нашей последней встречи, — упрекнула меня эта напасть Прингл. Она наклонилась и принялась чесать кота за вторым ухом. — Вы помните, когда мы были детьми, вы говорили, что готовы ради меня на все.

— Неужели?

— Вы даже как-то плакали, потому что я рассердилась и не позволяла поцеловать себя.

Тогда я ей не поверил, да и сейчас не очень-то верится. Сиппи можно назвать болваном по многим статьям, но даже в возрасте десяти лет он не мог быть столь неподражаемым ослом. Девица кривила душой, но это ничуть не спасало ситуацию. Я отодвинулся на пару дюймов и уставился прямо перед собой, на натруженном лбу моем начали проступать капли пота.

И вдруг — вы знаете, как это происходит. Наверное, каждый хотя бы раз испытывал такое отвратительное чувство, когда тебя так и подмывает совершить безрассудный поступок. Чувство это то и дело возникает, когда находишься в переполненном театре, и что-то подбивает тебя заорать «Пожар!» и посмотреть, что будет. Или говоришь с кем-нибудь и внезапно подумаешь: «А ну-ка съезжу я этому субъекту в глаз!»

А клоню я вот к чему. Как раз в тот момент, когда ее плечо прижалось к моему, а черные волосы щекотали нос, на меня нашло сумасшедшее желание поцеловать ее.

— И что, правда не позволяли? — каркнул я.

— Неужто забыли?

Она подняла старую луковицу и посмотрела мне прямо в глаза. И тут меня понесло. Я закрыл глаза. Вдруг за дверью послышался самый прекрасный голос, какой только мне приводилось слышать за всю свою жизнь:

— А ну давай сюда кота!

Я открыл глаза и увидел перед собой старушку Джейн, эту королеву прекрасной половины человечества. Она уставилась на меня так, будто я был живодером и она застала меня во время черного дела. Я не знаю, как эта жемчужина из жемчужин меня выследила, но вот стояла передо мной как спасательная экспедиция, появившаяся в последних кадрах кинокартины.

Ждать я не стал. Чары перестали на меня действовать, и я стряхнул с себя их остатки. Когда я уходил, снова послышался дорогой моему сердцу голос.

— Он стрелял в моего Тибби из лука, — пожаловалась достойнейшая и превосходнейшая восьмидесятисемилетняя старуха.