Том 8. Фабрика литературы

Положение рабочих и батраков в Сибири было гораздо более трагическим, чем в старой, обжитой России. Составитель сборника это отлично понимает. Кроме того, он дает объяснение важности сбора и изучения именно сибирского рабочего фольклора. «Одна из первых рабочих песен, — сообщается в книге (из работы А. Дымшица „Литература и фольклор“), — родилась именно в рудниках далекой Сибири. Развитие русского капитализма с большей тяжестью отражалось на окраинах и в колониях и полуколониях царской России, нежели в центральных земледельческих районах империи, и уровень революционного отпора рабочей среды на угнетение и эксплуатацию капиталистов был здесь соответственно выше. Именно поэтому тот факт, что уральские горные заводы или рудники Сибири оказались колыбелями рабочего фольклора, не является случайным».

Ранняя, может быть, самая первоначальная песня русских рабочих была сложена, видимо, еще в XVIII веке, в эпоху крепостного права. В ней поется про тяжкие горные работы. Вот несколько стихов из этой песни:

О, се горные работы!
Скажем, горные работы,
Оне всем дают заботы!
…Ой ты, свет наша умыльна
Змеевская плавильна!
Тонко, громко в доску бьет,
К себе в гости зовет.
Подле шнурик, подле бок,
Есть корыто и гребок,
Протыкальник, молоток;
Настилаем в шахту смесь
О четыреста пуд вес;
Как четыреста пуд вес —
В одну смену все сожечь.
Мастер ходит, подтверждает,
Чтобы шлак был не богат…
Ой вы бедны бедняки,
Пятой части парняки!
Все вы знаете заботы,
Как ударят на работы.

Песня эта крайне грустна, и тайна ее грусти заключается в ее прозаизме, в скуке жизненной обстановки рабочих-рабов, даже в технологических подробностях горного труда того времени. Если крестьянский фольклор, изображая какой-либо драматический факт из жизни народа, все же сохраняет более или менее лирическую форму, то рабочий фольклор при драматическом содержании более прозаичен, и по этой причине, а также по существу самого описываемого положения рабочих более трагичен.

Во втором разделе книги напечатаны песни рабочих забайкальской тайги о разгильдеевщине:

Как в недавних-то годах
На Карийских промыслах
Царствовал Иван!
Не Иван Васильич Грозный,
Инженер-от был он горный,
Разгильдеев сам!

Этот инженер Разгильдеев был каторжным кнутобойцем и палачом рабочих (а перед петербургской властью — угодливым холуем и хвастуном). Достаточно сказать, что в одну зиму на Карийских промыслах умерло 1 082 рабочих из общего числа 4 560 человек.

Вот еще дополнительная характеристика Разгильдеева: он взялся «утроить или учетверить количество добывавшегося на Каре золота, с тем непременным условием, чтоб его не стесняли в его действиях».

Разгильдеев добился увеличения добычи золота, но «он забил плетью и розгами, в один год, до двух тысяч человек».

Разгильдеевское время получило свое отражение во многих рабочих и каторжных песнях, но одна из них словно и не имеет прямого отношения к Разгильдееву. В книге приведено из этой песни восемь строк:

Как на дубе на высоком,
Над широкою рекой,
Одинокий думу думал
Сокол ясный, молодой.

Что ты, сокол сизокрылый,

Призадумавшись сидишь,
Своими ясными очами
В даль родимую глядишь?

В образе сокола песня изображает ссыльного, который затем умирает от тоски по родине.

В этой песне трагическая тема высказана в лирической форме, прозаизм преодолен, но тема обобщена — она об освобождении вообще. Это действительно лишь традиционная песня; она очень хороша, но лишена своеобразия старого рабочего фольклора.

Превосходна песня «Горнорабочий после освобождения». Идет по свету нищий — глубокий старик:

Еле движет тело старое
Он неровною стопой.

Вот окончание этой песни:

…Нет, способности мышления
Беспробудно спали в нем,
Усыпленные с рождения
Произволом и трудом.
И невежество спасением
Послужило для него…

Это, конечно, уже не фольклор: песня принадлежит перу народного поэта Масюкова, но это произведение родилось непосредственно из фольклора.