Том 8. Красный бамбук — черный океан. Рассказы о Востоке

 — Только один, господин генерал. Если мне требуется быть в Индокитае завтра, вылететь необходимо сегодня.

 — Я употребил слово «завтра» фигурально, — объяснил Итагаки. — Если ваши «висельники» оправдают мои ожидания, к переброске можно будет приступить дня через три, не ранее. Не такое уж я чудовище, чтобы не дать людям времени на сборы. Кроме того, мы сначала передислоцируем команду на Хайнань. Пусть ребята полюбуются видом Тонкинского залива с востока, придут немного в себя. Вы будете приданы пятнадцатой армии, подполковник Арита. Ей выпала честь первой вступить во французский Индокитай. Но путь проложите вы. Надеюсь, что это не будет сопряжено с большими трудностями. Так что пусть «висельники» не спешат повязывать белые «хасимаки» смертников, — генерал коротко хохотнул, найдя собственные слова забавными, и с нескрываемым удовольствием взялся за свои схемы и графики. — Значит, в семь.

Глава 9

Возвратившись из Токио, Фюмроль застал в доме Мынь. Без малейшего смущения девушка приняла из его рук портфель и тотчас вернулась с рюмкой анисовой. Смахнув со стола муравьев петушиной щеткой, она опустила жалюзи и выскользнула из комнаты. Фюмроль следил за ней со смешанным чувством радости и удивления.

 — Мынь, — позвал он, не прикоснувшись к рюмке, — мне нужен портфель. — Затем хлопнул в ладоши. — Тхуан!

Они явились почти одновременно. Мынь обеими руками прижимала к животу тяжелый портфель, а Тхуан держал кокосовую скорлупу с прелестной орхидеей.

 — Вот, господин, — буркнул он, осклабясь. — «Arenda Zu». Собирался подвесить на веранде.

 — Отлично, Тхуан, — кивнул сбитый с толку Фюмроль. — Я оторвал вас от дел только затем, чтобы поздороваться. Здравствуйте.

 — Здравствуйте, господин. Добро пожаловать домой. Как долетели?

 — Благодарю. — Фюмроль поманил Мынь. — Оставь портфель и ступай… Это ваша работа? — проводив ее взглядом, он повернулся к Тхуану. — Или она сама пришла? — Он открыл новенький сейф и переложил в него из портфеля наиболее важные документы.

 — Господин недоволен? — уклонился от прямого ответа повар. — Девушку можно отослать назад.

 — Нет, зачем же… — смутился Фюмроль. — Просто я как-то не ожидал увидеть ее у себя. — Он отвел глаза от изъеденного оспинами и вечно улыбающегося лица повара. — Кому все же принадлежала инициатива?

Вопрос прозвучал отрывисто и отчужденно. Почти так же, как щелканье запираемого замка.

 — А говорили, что Мынь нравится господину…

 — Кто говорил? — спрятав ключ, продолжал расспросы Фюмроль. Горячая волна, которая прихлынула к горлу, когда он увидел девушку, сменилась тоскливым отливом. Он чувствовал себя совершенно открытым. Отовсюду следили за ним чьи-то холодные, затаившие недобрую тревогу глаза.

 — Не знаю, господин, — помедлив, ответил Тхуан. — Многие так считали.

 — Проклятый город! — Фюмроль сжал кулаки. Он с трудом сдерживался. Сказывалось напряжение последних дней, изматывающая дорога и гнусная эта морось, от которой изнутри запотевает часовое стекло. — Воистину проклятый город. Тут все за всеми следят. — Он понял, что механически повторяет чужие — Катру? Жаламбе? — слова, и устало пробормотал: — Каждому есть до тебя дело.

 — Похоже, господин перегрелся на солнце, — сочувственно покачал головой Тхуан. — Я принесу пузырь со льдом.

 — К черту пузырь, к черту все! — Фюмроль поднялся, отшвырнул ногой портфель и, пошатываясь, направился в спальню. Он помнил и свой последний вопрос и то, что Тхуан на него не ответил, но все вдруг стало ему безразлично. Голова переполнилась теплой медлительной жидкостью, в которой красноватыми вспышками один за другим угасали возбужденные центры.

Рухнув ничком на постель, Фюмроль крепко зажмурился, чтобы не видеть больше черных мелькающих точек. «Это, наверное, тропикантос», — успел подумать он, теряя сознание. Но это был всего лишь сон, глухой изнуряющий сон среди бела дня, от которого человек встает опустошенным и разбитым. Смутно догадываясь, что спит, Фюмроль готовился разрушить сковавшее его оцепенение и не мог. Недоставало ни желания, ни сил. В состоянии полнейшей каталепсии он ощущал атласные прикосновения маленьких пальцев, догадывался, что его раздевают и переворачивают головой на подушки.