Том 8. Почти дневник. Воспоминания

Председатель временного управления товарищ Зейфман рассказал очень поучительный случай.

На собрании железнодорожников во время выборов в местный комитет группа враждебно настроенных «профсоюзников» выставила свой список. Собрание потребовало, чтобы список обсуждался «по-советски», то есть чтобы каждая кандидатура обсуждалась персонально, публично, при участии всего собрания. Каждый кандидат должен был выходить на трибуну перед народом, рассказывать свою биографию, говорить о своих политических убеждениях, о своей программе и т. д.

Разумеется, при такого рода обсуждении кандидатур все желтые профсоюзники, мечтавшие проскочить фуксом, в общем списочке, под шумок, жестоко и с треском провалились.

— Я никогда за всю свою жизнь не видал подобного провала, — говорит товарищ Бруднер, весело потирая руки. — Неслыханный провал!

В маленький кабинет товарища Бруднера один за другим входят посетители.

Вот женщина в осеннем пальто и скромной шляпке. Она служащая почтово-телеграфной конторы. Нужен керосин для освещения. Она с жаром объясняет, что без керосина контора не может работать. Товарищ Бруднер пишет записку в склад на керосин.

Вот двое юношей. Их исключили из школы за неплатеж. Как быть?

— Товарищи, — говорит товарищ Бруднер, — в Советском Союзе ни один человек не платит за право учения. Наоборот, очень часто учащиеся даже получают стипендии.

Юноши растерянно переглядываются.

— Как? Как сказал товарищ? В Советском Союзе не берут денег за право учения?

— Да.

— И еще… может быть, мы не так расслышали… Наоборот, очень часто учащиеся даже получают стипендии?

— Конечно.

Юноши вспыхивают от удовольствия и толкают друг друга локтями. Толкают совсем по-мальчишески, по-школьнически, даже слегка фыркают.

— Значит, нас примут обратно?

— Ясно.

— И мы будем учиться даром?

— Понятно.

— И даже… может быть… как вы думаете, товарищ?. Может быть, нам дадут стипендию?

— Очень просто.

— О, спасибо, спасибо вам, товарищ!.

И они, счастливые и возбужденные, неловко сталкиваясь в дверях, выходят из кабинета.

Входит девушка с милым круглым лицом и черными блестящими глазами. Это представительница благотворительного общества «Капля молока». Она пришла во временное управление за помощью. Средств мало, а грудных детей, нуждающихся в питании, много.

— Великолепно!

Товарищ Бруднер весело потирает руки.

— Пожалуйста! — Он показывает широким жестом в угол. Там лежат какие-то банки, свертки, коробки. — Берите, что вам пригодится. Это все народ собрал у помещика. Здесь чай, несколько кило какао, печенье, конфеты, сахар. Вашим детишкам это пригодится?

— О, конечно!

— Забирайте панское добро.

Он весело и заботливо нагружает сияющую девушку пакетами.

— Спасибо, товарищ! Спасибо!.

Девушка довольная уходит.

А на улице продолжаются предвыборные митинги. Митингуют комсомольцы, совсем недавно выпущенные из польских концентрационных лагерей. Некоторые из них сидели год-два в невероятно тяжелых условиях. Были на краю гибели. Отчаялись когда-либо выйти на свободу. Но бодрости своей комсомольской не потеряли. Их вырвала из рук палачей Красная Армия.

Сейчас за ними буквально по пятам ходит местная молодежь и смотрит на них обожающими глазами.

А они, такие молодые, такие милые, такие похожие на наших комсомольцев времен гражданской войны, весело смеются, поют хором и на перекрестках бросают в толпу жгучие, прямые, неотразимые слова о счастье жить на свободной белорусской земле, навсегда освобожденной от власти панов. И белорусские рябины стоят вокруг них, яркие, свежие, обожженные первым морозом, как девушки, разодетые в красные серьги и мониста ради веселого народного праздника.

V

Вечер 21 октября. До выборов считанные часы. Народ на улицах. Толпы всюду, где «пахнет выборами». Возле избирательных участков, куда везут на грузовиках цветы. Возле афиш, объявлений и лозунгов.

Настроение исключительно приподнятое.

Собственно, народ уже давно изъявил свою волю. Это произошло сравнительно недавно — начиная с 17 сентября. Белорусское население, превращенное диким произволом польских панов в колониальных рабов, с энтузиазмом встречало части Красной Армии. Каждый цветок, брошенный Красной Армии, был голосом народа за Советскую власть. А цветов этих были тысячи тысяч! Колонны Красной Армии были осыпаны цветами. Вот, собственно, и голосование.

Я помню, как в первые дни освобождения Западной Белоруссии народ буквально требовал, чтобы немедленно была установлена Советская власть. Как ни парадоксально, но народ нужно было сдерживать.

— Подождите, — говорили ему. — Красная Армия пришла для того, чтобы в первую голову установить порядок, наладить жизнь, разрушенную панскими горе-правителями. Подождите. Жизнь войдет в норму, и тогда пусть сам народ решит свою судьбу.

Признаться, население принимало это за шутку. Даже сердилось. Я сам слышал, как крестьяне и рабочие говорили:

— Какие могут быть разговоры! Мы давно с вами. С Красной Армией. С Коммунистической партией. Со всеми великими, свободными народами Советского Союза. Устанавливайте скорее Советскую власть, и баста!