Том 8. Рассказы

Если бы профессор Дидерихс читал газеты, он, конечно, сразу догадался бы, что его посетил человек-призрак. Но Дидерихс уже много дней не читал газет и даже не выходил из дому. Вернувшись из научной командировки, он усиленно работал, разбирая материал, добытый им при новых раскопках в Тель-Эль-Амарне. Притом он никак не мог отделаться от полученной во время путешествия малярии, которая сильно истощила его. Появление необычайного гостя застигло его неподготовленным. Он не знал, что подумать. В привидения он, конечно, не верил. И потому он допустил самое вероятное объяснение:

«Приступ малярии? Бред?.. – Он попробовал пульс. – Пульс нормальный. Что за чертовщина? Очевидно, галлюцинация!.. Однако я переработался, – подумал он. – Зрительная галлюцинация, не может быть сомнения!»

Но галлюцинация оказалась не только зрительной. «Призрак», улыбаясь в ницшевские усы, вполне отчетливо проговорил:

– Я очень извиняюсь, что вторгаюсь незваным гостем и нарушаю ваши занятия… Но мне слишком надоели преследования, и я решил углубиться в дома!.. Судя по обстановке, я имею честь видеть профессора? Мы коллеги…

Дидерихс был в замешательстве: нужно ли поддерживать разговор с галлюцинацией? Ведь в конце концов это значит говорить с самим собой. Что подумает его старый слуга? Впрочем, Генрих отпросился надолго, в доме нет никого, а «призрак» выглядит так реально.

В ученом заговорил экспериментатор.

«В конце концов это интересно: можно сделать любопытное наблюдение над сущностью галлюцинации», – подумал Дидерихс и ответил, стараясь говорить совершенно спокойно:

– Я галлюцинирую. Вы созданы моим воображением. Но будем разговаривать, как с реальным существом. Я профессор Дидерихс. Чем могу быть вам полезен?

– Очень рад познакомиться. Хотя я далек от египтологии и прочих древностей, но ваше имя хорошо известно на моей Родине.

– На вашей Родине?

– Я из Москвы!..

– Странная галлюцинация! – вслух проговорил Дидерихс.

– И уверяю вас, что я не ваша галлюцинация, а живой человек!

– Если так, пожмите мне руку!

– Охотно сделал бы это, но вы не ощутите моего рукопожатия.

Дидерихс рассмеялся.

– Ну, конечно!.. Прошу садиться!

– Я не сижу, – отвечал «призрак», – мое тело проходит сквозь материю!

– Странные тела у вас в Москве!

– Это особенность моего тела. Я профессор Вагнер…

И Вагнер рассказал Дидерихсу всю свою историю от начала до конца, рассказал о своем научном открытии, которое дало его телу эти необычайные свойства. Наконец-то Вагнер мог удовлетворить свою тоску по людям.

Дидерихс мало понял в научных объяснениях Вагнера о строении атома, о том, что материя лишь кажется нам «плотной», что на самом деле она представляет собой скопление электронов и протонов, находящихся в вечном вихревом движении, и что между ними, относительно говоря, громадные пустые пространства.

– Проще говоря: здесь имеет место нечто подобное тому, что бывает при прохождении лучей Рентгена сквозь материальную преграду. Видеть свои кости, скелет человека сквозь живую ткань, фотографировать предметы, находящиеся в запертом сундуке или за стеной… Разве это не казалось фантазией, чудом, несбыточной химерой каких-нибудь пятьдесят лет тому назад?

Профессор Дидерихс заинтересовался. Он слыхал о Вагнере – изобретателе средства против сна. Кроме того, казалось невероятным, чтобы галлюцинирующий человек сам себя поучал неведомым доселе знаниям. Дидерихс начинал верить в реальность Вагнера.

«Если это и галлюцинация, то интересная». – И он стал задавать Вагнеру вопросы:

– Вы можете вернуть своему телу обычные свойства?

– Разумеется. Я уже делал опыт прежде, чем бежал из плена.

– Какие же изменения может внести ваше изобретение в жизнь людей?

– Изумительные! – воскликнул Вагнер, воодушевляясь. – Если бы я подверг, ну, хотя бы вашу библиотеку, – и он показал рукой на книжные шкафы, – действию моих лучей, с книгами случилось бы то же, что и со мной, то есть они стали бы проницаемы. Это значит: я мог бы уложить всю библиотеку, в карман своего платья.

– А люди?

– То же самое, конечно! Все население Берлина, а если хотите, и всего земного шара, могло бы поместиться в пространстве, занимаемом сейчас мною. Ведь, хотя иными путями, наука и техника стремятся не к тому ли самому, побеждая пространство? Быстроходные аэропланы, радио – все это сближает, «сливает» людей. При моем изобретении это слияние будет абсолютным.

В этом кабинете может поместиться неограниченное количество кабинетов, мебели, книг…

Дидерихс почувствовал головокружение.

«Нет, это галлюцинация», – подумал он.

А Вагнер продолжал:

– Все наши пространственные представления и представления о материи совершенно изменятся. Материальный конус поместится в цилиндре, цилиндр – в кубе, куб – в шаре…