Том 8. Вечный муж. Подросток

Большинство критических откликов на первую часть романа, как враждебных, так и сочувственных, не удовлетворили Достоевского. Он еще раз убедился в том, что современная критика не понимает его эстетических позиций. Писатель собирался ответить своим критикам и с этой целью 22 марта 1875 г. набросал программу будущего предисловия к роману (см.: XVI, 329–330). Здесь он возражает на некоторые их конкретные замечания. Таково, например, возражение Скабичевскому, упрекавшему Достоевского в натурализме: „Говорили, что я изображал гром настоящий, дождь настоящий, как на сцене. Где же? Неужели Раскольников, Ст<епан> Трофимович (главные герои моих романов) подают к этому толки?“. Другое возражение адресовано Герцо-Виноградскому: „Говорят, что Оля недостаточно объяснила, для чего она повесилась. Но я для глупцов не пишу“. Главные же упреки Авсеенко, Герцо-Виноградского и отчасти Скабичевского в искажении действительности, в выдуманности и фантастичности героев, в одностороннем изображении исключительно патологических, болезненных ситуаций Достоевский считает несостоятельными. Он утверждает, наоборот, что именно он в отличие от Толстого, Гончарова и других „талантливых писателей наших“, изображавших жизнь „средне-высшего круга“, то есть „жизнь исключений“, показывает „жизнь общего правила“. И еще один упрек критики, упрек в исключительном внимании ко всему больному и уродливому, вызывает резкое возражение Достоевского. „Подполье, подполье, поэт подполья, — фельетонисты повторяли это как нечто унизительное для меня. Дурачки, это моя слава, ибо тут правда“ (XVI, 330).

Предисловие осталось наброском, однако Достоевский позднее не раз возвращался к проблемам, затронутым в нем, полемизируя со своими критиками. Так, резкое выступление Достоевского против Авсеенко в апрельском выпуске „Дневника писателя“ на 1876 г. (гл. 1) было по сути одним из ответов на критику первой части „Подростка“, хотя прошлогоднее обозрение Авсеенко в „Русском мире“ в „Дневнике писателя“ и не упомянуто.

Последующие части „Подростка“ публиковались с перерывами, нерегулярно и, возможно, потому не привлекли особого внимания критики. Отдельные упоминания о печатающемся еще романе содержались в некоторых статьях и частной переписке. Так, дважды (и оба раза сочувственно) вспомнил о „Подростке“ Вс. Соловьев, после того как он начал сотрудничать в „Русском мире“. Первый раз в обзоре „Русские журналы“, написанном не без воздействия идей „Подростка“, Вс. Соловьев назвал Достоевского „мыслящим наблюдателем“, относящимся к окружающей жизни „с чувством глубокого сострадания“, „говорящим с нами именно о том, о чем нужно, и именно тем тоном, каким нужно“.[277] И упомянув о романе, „окончание <…> которого должно на днях выйти в последней книге «Отечественных записок»“, Соловьев замечает: „В течение года толки газетных критиков не были особенно благоприятны этому роману; но дело в том, что на романиста пока нападали только за внешнюю сторону его произведения да указывали на некоторые подробности этого, во всяком случае глубоко задуманного и многое затрагивающего романа. Мы думаем, что, перечтя его с начала до конца, следует отнестись к нему иначе“.[278]

24 января 1876 г. Вс. Соловьев снова вернулся к „Подростку“ в статье „Современная литература“, вступив в полемику с „Иллюстрированной газетой“, где 3 января 1876 г. были опубликованы „Петербургские письма“, содержащие резкий выпад по адресу Достоевского и его последнего романа.

Вс. Соловьев был единственным критиком, который высоко оценил „Подростка“ еще до окончания публикации романа.

Почти в то же время высказал свое мнение о романе Достоевского И. С. Тургенев. В письме к M. E. Салтыкову-Щедрину из Парижа от 25 ноября (7 декабря) 1875 г., упоминая о еще незавершенном в то время романе Э. Гонкура „La fille Elisa“ („Девка Элиза“, 1877), он замечает: „Во всяком случае это не «Подросток» Достоевского. Получив последнюю (ноябрьскую) книжку «О<течественных> з<аписок>», я заглянул было в этот хаос: боже, что за кислятина, и больничная вонь, и никому не нужное бормотанье, и психологическое ковырянье!!“.[279] Резкость суждения Тургенева, возможно, была вызвана его обидой на Достоевского за „Бесы“ (см.: XII, 225–226), но надо учитывать и расхождение эстетических идеалов писателей и их художественной манеры.

Некоторые читательские отзывы современников о романе „Подросток“ приведены в публикации Л. Р. Ланского „Достоевский в неизданной переписке современников“.[280]

После окончания публикации „Подростка“ в декабре 1875 г. хлынула новая волна критических откликов, касающихся теперь всего произведения в целом. Все же надо сказать, что „Подросток“ привлек меньше внимания, чем другие романы Достоевского, в частности „Бесы“, он не вызвал большой дискуссии в тогдашней критике и не повлек за собой значительных критических выступлений.