Том 8. Великий князь и царь Иоанн IV Васильевич

(1558 г.) Но мы – по мнению Историка, знаменитого Курбского – не следовали указанию перста Божия и дали оправиться неверным. Вишневецкий не удержался на Хортице, когда явились многочисленные дружины Турецкие и Волошские, присланные к Девлет-Гирею Султаном: истощив силы и запасы, составил свою крепость, удалился к пределам Литовским и, заняв Черкасы, Канев, где жители любили его, написал к Иоанну, что, будучи снова готов идти на Хана, может оказать России еще важнейшую услугу покорением ее скипетру всех южных областей Днепровских. Предложение было лестно; но Государь не хотел нарушить утвержденного с Литвою перемирия: велел возвратить Черкасы и Канев Августу, призвал Вишневецкого в Москву и дал ему в поместье город Белев со многими богатыми волостями, чтобы иметь в нем страшилище как для Хана, так и для Короля Польского. – Между тем Девлет-Гирей отдохнул. Хотя он все еще изявлял желание быть в мире с Россиею; хотя с честию отпустил нашего посла Загряжского, держав его у себя пять лет как пленника; доставил и союзную грамоту Иоанну, обязываясь, в знак искренней к нам дружбы, воевать Литву: однако ж предлагал условия гордые и требовал дани, какую присылал к нему Сигизмунд и Август. «Для тебя, – говорил Девлет-Гирей, – разрываю союз с Литвою: следственно, ты должен вознаградить меня». Сыновья его действительно грабили тогда в Волыни и в Подолии, к изумлению Августа, считавшего себя их другом. Они искали легкой добычи и находили ее в сих плодоносных областях, где Королевские Паны гордо хвалились мужеством на пирах и малодушно бегали от разбойников, не умея оберегать земли. Узнав о том, Государь созвал Бояр: все думали, что требование вероломного Девлет-Гирея не достойно внимания; что надобно воспользоваться сим случаем и предложить Августу союз против Хана. Снова послали Князя Вишневецкого на Днепр; дали ему 5000 Жильцов, Детей Боярских, стрельцов и Козаков; велели им соединиться с Князьями Черкесскими и вместе воевать Тавриду; а к Королю написал Иоанн, что он берет живейшее участие в бедствии, претерпенном Литвою от гибельного набега Крымцев; что время им обоим вразумиться в истинную пользу их держав и общими силами сокрушить злодеев, живущих обманами и грабежом; что Россия готова помогать ему в том усердно всеми данными ей от Бога средствами. Сие предложение столь радостно удивило Короля, Вельмож, народ, связанный с нами узами единокровия и Веры, что Посланника Московского носили на руках в Литве, как вестника тишины и благоденствия для ее граждан, которые всегда ужасались войны с Россйею. Честили его при дворе, в знатных домах; славили ум, великодушие Иоанна. Август в знак искренней любви освободил несколько старых пленников Московских и прислал своего Конюшего Виленского, Яна Волчкова, изъявить живейшую благодарность Государю, обещаясь немедленно выслать и знатнейших Вельмож в Москву для заключения мира вечного и союза. С обеих сторон говорили с жаром о Христианском братстве; воспоминали судьбу Греции, жертвы бывшего между Европейскими Державами несогласия; хотели вместе унять Хана и противиться Туркам. – Сие обоюдное доброе расположение исчезло как мечта: дела снова запутались, и древняя взаимная ненависть, между нами и Литвою, воспрянула.