Том 8. Замок ужаса

Но все же «взрослый» аспект Нормана достаточно твердо контролировал ситуацию, и Бейтс смог выйти из больницы. Он вернулся к себе и стал управлять мотелем. Вот когда он впервые ощутил лишившее его покоя напряжение. «Взрослого» Бейтса в первую очередь угнетало сознание того, что матери больше нет и он виновен в ее смерти. Сохранять в неприкосновенности ее комнату было явно недостаточным. Он хотел точно так же сохранить и ее, навсегда сохранить ее тело: иллюзия того, что она живет вместе с ним, заглушит чувство вины.

Так он принес ее обратно в дом, можно сказать, вытащил из могилы и вдохнул в мать вторую жизнь. Ночью укладывал в кровать, днем одевал и выносил в гостиную. Естественно, Бейтс скрывал это от посторонних, и вполне успешно. Должно быть, Арбогаст тогда действительно увидел мумию, посаженную возле окна, но, по-моему, за все прошедшие годы он был единственным, кто что-то заметил.

— Тогда, значит, ужас скрывался не в доме, — прошептала Лила. — Этот ужас был у него в голове.

— Стейнер говорит, что все было примерно так, как у чревовещателя, когда он говорит за свою куклу. Мать и МАЛЕНЬКИЙ Норман, очевидно, подолгу беседовали друг с другом. А ВЗРОСЛЫЙ Норман скорее всего пытался рационально объяснить возникшую ситуацию. Он был способен притворяться нормальным человеком. Кто знает, какими знаниями он обладал? Бейтс увлекался оккультизмом и мистикой. Очевидно, верил в спиритуализм так же крепко, как и в волшебные оберегающие возможности искусства набивки чучел. Кроме всего прочего, он не мог отвергнуть или попытаться уничтожить другие части своего «я»: тогда он уничтожил бы самого себя. Он одновременно жил тремя различными жизнями.

— Ему удавалось сохранять равновесие и скрывать свою тайну от окружающих; все шло хорошо, пока не…

Сэм умолк, не зная, как сказать это, но Липа продолжила за него.

— Пока не появилась Мери. Что-то произошло, и он убил ее.

— НОРМА убила твою сестру, — поправил Сэм. — Мама. Невозможно с точностью воссоздать, как все происходило, но доктор Стейнер уверен, что каждый раз, когда возникали трудности, доминирующей личностью становилась НОРМА. Бейтс начинал пить, затем терял сознание, и в это мгновение главной становилась она. Естественно, когда он был в таком состоянии, он надевал ее платье и прятал мумию, потому что был убежден, что настоящая убийца — она. Значит, надо было обеспечить безопасность Мамы.

— Так, значит, Стейнер убежден, что Бейтс не отвечает за свои поступки, что он — сумасшедший?

— Психопат, он употребил именно это слово. Да, боюсь, что так. Он собирается в своем заключении рекомендовать, чтобы Бейтса поместили для лечения в госпиталь штата. Там он пробудет; скорее всего, до самой смерти.

— Тогда никакого суда не будет?

— Я как раз пришел сообщить тебе об этом. Да, суд не состоится. — Сэм тяжело вздохнул. — Мне очень жаль. Поверь, я понимаю, что ты чувствуешь…

— Я довольна, — медленно произнесла Лила. — Так будет лучше. Странно, как это получается в жизни. Никто из нас не знал истинной правды, мы просто брели вслепую и в конце концов добрались до истины, хотя шли неверным путем. А теперь я даже не испытываю ненависти к Бейтсу за то, что он совершил. Должно быть, он сам страдал больше, чем любой из нас. Мне кажется, в чем-то я почти понимаю его. Во всех нас таится что-то темное, что может в любой момент вырваться наружу.

Сэм поднялся, и она прошла с ним до двери.

— Что ж, теперь уже все позади, и я попытаюсь забыть. Просто забыть все, что связано с этим делом.

— Все? — еле слышно произнес Сэм. Он не смел взглянуть ей в глаза. Так закончилась эта история. Точнее, почти закончилась.

17

Подлинный конец наступил, когда пришла тишина. Тишина пришла в маленькую, изолированную от мира комнату, где так долго, смешиваясь, сливаясь, бормотали разные голоса: мужской голос, женский голос, голос ребенка.

Что-то вызвало их к жизни, и голова словно по сигналу расщеплялась натрое, взрываясь этими голосами. Но теперь каким-то чудом все слилось воедино.

Оставался лишь один голос. Так и должно быть, ведь в комнате сидел один человек. Остальных никогда не существовало, все это просто грезы.

Теперь она твердо знала это. Она знала это, и радовалась своему знанию.

Так жить несравнимо лучше: сознавать себя целиком и полностью такой, какая ты есть НА САМОМ ДЕЛЕ. Безмятежно упиваться собственной силой, уверенностью в себе, чувством полной безопасности.

Она теперь могла смотреть на прошлое как на дурной сон. Да ведь это и был просто дурной сон, населенный призраками.