Надеюсь, что Лева поправится до нашего приезда (мы хотим ехать в воскресенье) и вместе с тем доживет до нас. Мне по немножку работается, менее энергично, чем я бы желал, но дело подвигается, и всё очень интересует меня. Что Маша не напишет? Мы с ней скоро забудем друг друга, так давно не видались. Я здоров совершенно. Хозяева, как всегда, милы до бесконечности. Прощай, милый друг, плохо очень, что ты не спишь. Целую всех.
1
Толстой писал 16, 17 и 21 февраля.2
«А. С. Губкина — учительница, близкая знакомая Лизы Олсуфьевой» (н. п. С. А.). С. А. Толстая писала 24 февраля: «Сейчас была А. С. Губкина... она мне говорила, что Конюсы играли, и ты так умилялся, трогался и восхищался, что она никак не ожидала видеть тебя в таком волнении от музыки. Без меня всё можно; т. е. можно любить музыку, можно завидовать танцам, можно всему радоваться».3
Аксинья Ионовна, старшая горничная у Олсуфьевых.679.
Очень я себя чувствовал вялым и слабым в день отъезда и дорогой. Но необыкновенная красота весны нынешнего года в деревне разбудит мертвого. Жаркий ветер ночью колышет молодой лист на деревьях, и лунный свет и тени, соловьи пониже, повыше, подальше, поближе, сразу и синкопами, и вдали лягушки, и тишина, и душистый, жаркий воздух — и всё это вдруг, не во время, очень странно и хорошо. Утром опять игра света и теней от больших, густо одевших[ся] берез прешпекта по высокой уж, темнозеленой траве, и незабудки, и глухая крапивка, и всё — главное, маханье берез прешпекта такое же, как было, когда я, 60 лет тому назад, в первый раз заметил и полюбил красоту эту. Очень хорошо и не грустно, п[отому] ч[то] ничего позади этого не воображаю, а хорошо, как должно быть хорошо в душе и бывает хоть изредка.
Спал дурно, убирался, почти ничего не делал. Проехался верхом на Гор[елую] поляну и кругом на пчельник, пообедал в 2 и пишу
1
«Что такое искусство?»2
В 1897 г. С. А. Толстая выпускала десятое издание сочинений Толстого в 14 томах.680.
Продолжается безумная июльская погода: ландыши, желтые розаны, сирень, в лесу, как в Июле, въедешь то в свежий, то в жаркий, стоячий воздух. Я пишу это с Козловки, куда приехал к почтовому поезду. Утром пришел Ив[ан] Цингер, желая идти к Булыгину. Он, Ц[ингер], очень жалок: ребенок их умер, и он без слез не может говорить о нем. Они пошли с Суллер[жицким],1
а я поехал после обеда верхом. Там решили Суллеру ехать на Ясенки, а я обещал доставить ему билет и вещи и для этого приехал на Мальчике, а к Булыгину ездил на Тарпане. Утром Таню разбудила с Груманта баба, прося помочь Дарье,2 сестре Пелагеи Морозовой, кот[орая] 3-й день не может разродиться. Таня послала за Рудневым. Я был там. Он побился с ней, но ничего не мог сделать и увезли ее в Тулу. Положение правильно и опасного нет. Я все эти дни был очень слаб, и не работалось, а нынче хорошо, и подвинулся в работе, и в голове свежо, и в сердце добро. Что ты? Не получал еще ничего от тебя. Ты, кажется, пишешь в Ясенки. Завтра побывают там. Таня хорошо. И Лева с женой недурно. Яблони цветут, точно хотят улететь на воздух. Сестру Машеньку целую и детей.Прощай, голубушка, будь здорова душой и телом, и не мучай и то, и другое.
5 мая.
Л. Толстой.
1
Леопольд Антонович Суллержицкий (1870—1916). Учился в Училище живописи, ваяния и зодчества вместе с T. Л. Толстой и через нее познакомился с Толстым. Участвовал в переселении духоборов в Канаду. Позднее был режиссером Московского Художественного театра и его Первой студии.2
681.
Читай одна.
Как ты доехала и как теперь живешь, милый друг? Оставила ты своим приездом такое сильное, бодрое, хорошее впечатление, слишком даже хорошее для меня, п[отому] ч[то] тебя сильнее недостает мне.
Пробуждение мое и твое появление — одно из самых сильных, испытанных мною, радостных впечатлений; и это в 69 лет от 53-лет[ней] женщины.