Том 84. Полное собрание сочинений.

Вчера получилась большая почта из Тулы и тобой присланные письма и брошюры, и «Вопросы Фил[ософии] и Пс[ихологии]», с статьей Грота¹ и Соловьева,² и, главное, письмо Трегубова³ с статьями Антония⁴ и Ключевского,⁵ к[оторыми] он меня задирает и просит высказать мнение. Всё это мне живо напомнило всю эту праздную, умственную суету Московскую. Разумеется, можно держаться в стороне от нее, но трудно. — Ты как бы спрашиваешь, когда мы приедем? И ты пишешь, что М[итя] Олс[уфьев] сказал тебе, что я высказал, как мне тяжело в Москве. Это не справедливо. Я сказал ему, что я всегда говорю, что мне очень трудно покидать место, на к[отором] я сижу и на к[отором] мне естественно сидеть, и нужно усилие, чтобы уехать, и важные причины. Вот Таня приедет, и мы подержим совет, т. е. я предоставлю им решать за меня. Я никак не могу сам решить; дай я поеду туда или сюда, если только нет для этого особой нужды, т. е. если кому нибудь не нужен. И напрасно ты говоришь, что, живя в Москве, я или мы своим видом упрекаем кого то.⁶ Я никогда не тоскую в Москве. Мне совершенно также чувствуется, как и здесь. Но только, рассуждая, я знаю, что здесь лучше. Не знаю, пошлю ли этот листок. А то он пожалуй вызовет пререкания, а мне только хочется как можно теснее и любовнее жить с тобой, а не пререкаться. — Два дня не получал от тебя писем, если не считать нынешнего к Тане.⁷ Ее нет, как ты знаешь. И нынче от ней письмецо открытое; она пишет, что дорогой встретила Георг[ия] Львова и с ним поехала к ним, к Львовым,⁸ что она давно обещала, с тем, чтобы от них уехать в 9 утра и в тот же срок, т. е. завтра, во вторник, — вернуться. Мы и пошлем за ней. Я рад, а то я беспокоился, как она ночью доедет. Еще б[ыло] письмо от Левы,⁹ уж ответ на наше. Он всё в бодром, хорошем духе и радуется на возможность освободиться через 2 месяца. Спрашивает мое мнение об этом. Я сейчас напишу ему,¹⁰ что, разумеется, чем скорее он освободится, тем лучше. Я всё боюсь за него. Вчера и я не писал тебе — погода была дурная, метель, и мы не ездили и не посылали, но также, как всегда, думал о тебе. Очень приятна мне здесь после усталости утренней работы — я стал больше уставать — тишина вечеров. Никто не развлекает, не тревожит. Книга, пасьянс, чай, письма, мысли свои о хорошем, серьезном, о предстоящем большом путешествии туда, откуда никто сюда не возвращается. И хорошо. Только ужасно грустно по твоим письмам, — по нынешнему Тане, — что ты всё тоскуешь. Как бы тебе дать спокойствия, радостного, довольного, благодарного спокойствия, к[оторое] я иногда испытываю? — Целую тебя и детей.

Л. Т.

¹ Статья Н. Я. Грота «Основание нравственного долга. — IV. Типические формы эвдемонизма» — напечатана была в кн. 15 журнала (ноябрь 1892 г.).

² Трактат В. С. Соловьева «Смысл любви»; в кн. 15 журнала было помещено продолжение (статья вторая) «Смысла любви», начатого печатанием в предшествовавшей книге «Вопросы философии и психологии» (кн. 14).

³ Иван Михайлович Трегубов (1858—1931) — один из последователей Толстого, занимался преимущественно сектантскими делами. Трегубов прислал Толстому статьи Антония и Ключевского о Сергии Радонежском при письме от 28 октября 1892 г.

⁴ Антоний (Алексей Павлович Храповицкий, 1864—1936) — церковный писатель; автор ряда статей о Толстом, после Октябрьской революции белоэмигрант, активный враг советской власти.

⁵ Василий Осипович Ключевский (1841—1911) — профессор русской истории в Московском университете и Духовной академии. Толстой высказывался о Ключевском отрицательно. Речь Ключевского, о которой пишет Толстой, вошла в его «Очерки и речи», М. 1913, стр. 199—215.

⁶ Имеется в виду письмо С. А. Толстой от 3 ноября (ПСТ, стр. 545).

⁷ Письмо С. А. Толстой к T. Л. Толстой от 6 ноября.

⁸ В их имение Поповку, Алексинского уезда Тульской губернии.

⁹ Письмо не сохранилось.

¹⁰ Письмо Толстого к Л. Л. Толстому неизвестно.

549.

1892 г. Ноября 12. Я. П.

Пишу тебе, милый друг, из нашей столовой (передней). Мы с Таней только что пили чай, Филипок¹ пошел закладывать. А мы только что прочли вслух Потап[енки] очень милый рассказ: «Поздно». У Тани болят немного зубы (в роде флюса), я здоров, но очень стар. Беспокоюсь о Маше,² хотя надеюсь по всему, что она доехала до мятели. Нынче морозно и много снега. Мы вчера еще собрались в Пирог[ово], но в 12 пошел снег, мы отложили, а нынче было тоже снежно, да и у Т[ани] заболели зубы, так что мы совсем отложили. — Два дня не писал тебе, и мне скучно. Но за то получали два дня письма твои,³ и хорошие. Письмо о девочках пришло после того, в к[отором] ты о них пишешь. — Ваня! Мы скоро приедем и будем тебя носить в корзинке. И туда принесем, что ты не догадаешься. А когда откроем крышку, ты увидишь то, чего ты никогда не видал. Целую тебя, и мама, и братьев. — Если мой башлык в Москве, пришлите мне.

Л. Т.

На обороте: Москва. Хамовники, № 15. Графине Софье Андревне Толстой.

¹ Филипп Петрович Борисов — конюх.

² М. Л. Толстая поехала в Бегичевку.

³ От 8 и 9 ноября.

550.