Том 9

«Morning Post» держится, разумеется, еще воинственнее и дает понять своим читателям, что «неблагоприятный» случай при Синопе никогда не имел бы места, будь лорд Пальмерстон премьер-министром или, по крайней мере, министром иностранных дел.

«Во всяком случае ясно», — заявляет «Post», — «что русские морские силы, посланные для операций у турецких берегов, способны нанести ресурсам Порты неожиданный и тяжелый удар как раз в том месте, где Диван имел все основания ожидать, что он получит доказательство ценности и действенности тех союзнических услуг, которые ему открыто были обещаны, если эти обещания действительно подразумевали нечто существенное, нечто большее, чем показное хвастовство. Вряд ли можно, полагаем мы, утверждать, что Черное море является подходящей сценой для нового акта дипломатической комедии, которая была разыграна в Дунайских княжествах под названием «материальные гарантии»[413]. Итак, можно считать, что русские отказались от лицемерного изображения своей позиции как оборонительной. Приходится глубоко сожалеть, что мы» (читай Абердин) «в своей политике умиротворения зашли чересчур далеко и причинили тяжелый ущерб нашему союзнику, вызвав в свой адрес заслуженные укоры. Мы стали бы объектом постоянного порицания и покрыли бы себя позором, если бы допустили повторение подобного несчастья вследствие того, что не последовало бы помощи со стороны наших военных судов, которые были специально отправлены для оказания такой помощи».

Склонный к философствованию «Morning Chronicle», главный орган пилитов, не исключает

«вероятности того, что держава, нарушившая мир между народами, проявит теперь склонность согласиться на прекращение войны».

Император Николай, под тем предлогом, что «он не хочет противиться свободно выраженному желанию» господарей Гики и Штирбея отказаться от управления Молдавией и Валахией, рескриптом от 8 ноября передал их функции генералу фон Будбергу, подчиненному, однако, верховному контролю князя Горчакова.

Тот факт, что Англия старается навязать Турции перемирие в момент, когда оно может лишь помочь царю выиграть время для сосредоточения войск и для попыток расстроить официальный союз между Францией и Англией; далее, ведущиеся одновременно с этим интриги Николая против Бонапарта, которого он хочет свергнуть и заменить Генрихом V; наконец, громкое бахвальство по поводу «слияния» обеих ветвей Бурбонов, о котором сообща ведут переговоры и король Леопольд, и принц Альберт, и орлеанские принцы, — таковы обстоятельства, которые заставляют публику снова обратить свои взоры к Виндзорскому замку и подозревать его в тайном сговоре с дворами Брюсселя, Вены и С.-Петербурга.

«Нынешнее поколение англичан», — пишет аристократическая газета «Morning Herald», — «должно следить за тем, чтобы политика их страны не была подчинена орлеанистским мечтам о реставрации, бельгийским страхам перед аннексией и мелочным немецким интересам».

«Существуют заговорщики», — намекает «Lloyd's Weekly Newspaper», — «за которыми не ведет наблюдения министерство внутренних дел, заговорщики, чьи имена блещут в разделе «Придворные новости» газеты «Times», как звезды в морозную ночь. Они не живут в Сент-Джонс-Вуде; не обитают они и в Челси. Нет, они пользуются куда большими удобствами в залах Клэрмонта[414]. Один из этих заговорщиков, частый гость нашей милостивой королевы, называемый из любезности герцогом Немурским, только что отправился из своего английского особняка в Фросдорф, чтобы соорудить мост — мост над бездной, — по которому Бурбоны могли бы вернуться во Францию. И несомненно, по возвращении он снова будет есть оленину в Букингемском дворце и в Виндзорском замке».

«Ваши министры», — пишет парижский корреспондент «Leader», — «делают то, что приказывает им делать Виктория. Королева Виктория хочет лишь того, чего хочет король Леопольд. Король Леопольд желает лишь того, чего желает император Николай. Таким образом Николай является de facto {фактически. Ред.} нынешним королем Англии».