Том 9

Князь при этих словах откинул за уши пряди волос и, поднявшись со скамьи, с грозным видом шагнул к крестоносцам; однако через минуту он совладал с собою, вспомнив, видно, что они его гости, и, положив руку на плечо Зигфриду, сказал:

— Послушайте, комтур, вы носите крест на плаще, так скажите же мне по совести, на этом кресте поклянитесь, — прав или не прав был Юранд?

— Господин де Бергов должен быть отпущен на волю, — повторил Зигфрид де Лёве.

На минуту воцарилось молчание, затем князь воскликнул:

— Господи, дух терпения даруй мне!

А Зигфрид продолжал голосом, подобным лязгу меча:

— Оскорбление, которое нанесли нам в лице наших гостей, лишь новый повод для жалоб. С тех пор как существует орден, ни в Палестине, ни в Семиградье, ни в Литве, доныне языческой, ни один человек не причинил нам столько зла, как этот разбойник из Спыхова. Вельможный князь! Мы взываем к справедливости и требуем кары не за одну, а за тысячи обид, не за одну, а за сотни битв, не за кровь, пролитую однажды, а за годы таких злодейств, за которые огонь небесный должен был бы обратить в пепел это безбожное гнездо злобы и жестокосердия. Чьи стоны взывают там к богу о мести? — Наши! Чьи слезы там льются? — Наши! Тщетны были наши жалобы, тщетны требования суда. Никогда вы не давали нам удовлетворения!

Князь Януш при этих словах покачал головой и сказал:

— Эх! В старое время крестоносцы не раз бывали гостями в Спыхове и не был Юранд вашим врагом, покуда возлюбленная его жена не скончалась у вас на веревке. А сколько раз вы, как и ныне, сами учиняли набеги на Юранда, желая уничтожить его за то, что он вызывал ваших рыцарей на бой и побеждал их? Сколько раз подсылали вы к нему убийц или в лесу стреляли в него из самострелов? Это правда, он нападал на вас, но ведь он жаждал мести; а разве вы и рыцари, которые живут в ваших владениях, не нападали на мирных людей в Мазовии, не угоняли стад, не жгли селений, не убивали мужей, женщин и детей? А когда я жаловался магистру, он отвечал мне из Мальборка: «Обыкновенные стычки на границе!» Оставьте меня! Не подобает вам жаловаться, ибо даже меня вы схватили, безоружного, в мирное время, на моей собственной земле, и если бы не страх перед гневом краковского короля, то, может, я и доселе стонал бы в вашем подземелье. Так отплатили вы мне, хотя я принадлежу к роду ваших благодетелей. Оставьте меня, ибо не вам взывать ко мне о справедливости!

Крестоносцы при этих словах переглянулись с досадой — им было стыдно и неприятно, что князь при господине де Фурси вспоминает о событии, случившемся под Злоторыей; желая положить конец этому разговору, Гуго фон Данфельд сказал:

— С вами, вельможный князь, произошла ошибка, которую мы исправили не из страха перед краковским королем, но во имя справедливости; что ж до пограничных стычек, то за них наш магистр не может нести ответственность, ибо сколько ни есть королевств на свете, везде смутьяны своевольничают на границе.

— Ты вот сам говоришь об этом, а Юранда требуешь предать суду. Чего же вы хотите?

— Справедливости и возмездия.

Князь сжал свои костистые кулаки и повторил:

— Господи, дух терпения даруй мне!

— Вельможный князь, вы и про то вспомните, — продолжал Данфельд, — что наши своевольники чинят обиды только мирянам, к тому же не принадлежащим к германскому племени, ваши же поднимают руку на немецкий орден и тем самым поносят спасителя. А каких мук и какой кары стоит тот, кто поносит крест господень?

— Послушай! — сказал князь. — Не воюй ты именем бога, его ведь не обманешь!

И, взяв крестоносца за плечи, он с такой силой потряс его, что тот смешался и заговорил уже более мягким голосом:

— Коли правда, что наши гости первыми напали на Юранда и не отослали кнехтов, я не похвалю их за это; но правда ли, что Юранд принял вызов?

Тут Данфельд неприметно подмигнул господину де Фурси, как бы давая понять, что тот должен отрицать это; но де Фурси либо не мог, либо не пожелал это сделать и сказал:

— Он хотел, чтобы мы отослали кнехтов и сразились с ним и двумя его товарищами.

— Вы в этом уверены?

— Клянусь честью! Я и де Бергов согласились, а Майнегер не дал своего согласия.

Но тут князь прервал де Фурси:

— Комтур из Щитно! Вы лучше других знаете, что Юранд не отказывался от вызова.

Затем, обратившись ко всем, он сказал:

— Коли кто из вас хочет драться с Юрандом конный или пеший, я даю ему свое позволение. Убьет он Юранда либо в плен возьмет, тогда мы господина Бергова отпустим на волю без выкупа. Большего от меня не ждите, ничего у вас не выйдет.

После этих слов воцарилось немое молчание. Как ни отважны были и Гуго фон Данфельд, и Зигфрид де Лёве, и брат Ротгер, и брат Готфрид, однако они слишком хорошо знали грозного хозяина Спыхова, чтобы отважиться драться с ним не на жизнь, а на смерть. Это мог сделать разве только чужеземец, прибывший из дальних стран, например де Лорш или де Фурси, но де Лорш не присутствовал при этой беседе, а господин де Фурси весь еще был во власти страха.

— Один раз только я его видел, — пробормотал он, — и больше не хочу.