Том 9

Мы перелетали с места на место, путешествуя по всему свету, как нам случалось уже не раз, и Сатана указывал мне на разные происшествия, большей частью свидетельствовавшие о слабостях и о пошлости человеческого рода. Он поступал так не из каких-нибудь низких намерений, вовсе нет, он просто развлекался и делал попутно наблюдения; так развлекается и делает наблюдения натуралист, разглядывая муравейник.

Глава XI

Сатана посещал нас целый год, но потом стал появляться реже и наконец на долгое время исчез совсем. Когда его не было, я чувствовал себя одиноким и мне становилось грустно. Я понимал, что он постепенно утрачивает интерес к нашему крохотному мирку и может в любую минуту забыть о нем совершенно. Когда он наконец появился, я был вне себя от радости, но радость была недолгой. Сатана сказал, что пришел проститься со мной, пришел в последний раз. У него есть дела, которые призывают его в другие концы вселенной, и он пробудет там столько времени, что я не смогу дождаться его возвращения.

— Значит, ты уходишь и больше не вернешься?

— Да, — сказал он, — мы с тобой подружились, я был рад нашей дружбе, думаю, что и ты тоже. Сейчас мы расстанемся с тобой навсегда и больше не увидим друг друга.

— Не увидим друг друга в этой жизни, Сатана, но ведь существует иная жизнь. Разве мы не увидимся в иной жизни?

Спокойно, негромким голосом он дал этот странный ответ:

— Иной жизни не существует.

Легчайшее дуновение его мысли проникло в меня, а с ним вместе неясное и смутное пока, но несущее с собой надежду и покой предчувствие, что слова Сатаны должны быть правдой, что они не могут не быть правдой.

— Неужели тебе никогда не приходилось думать об этом, Теодор?

— Нет. Мне не хватало смелости. Неужели это правда?

— Это правда.

Порыв благодарности стеснил мне грудь, но, прежде чем я успел его выразить, вновь родилось сомнение:

— Да, но ведь... мы сами видели эту будущую жизнь, мы видели ее наяву... значит...

— Это было видение. Ничего больше.

Я дрожал всем телом, великая надежда охватила меня.

— Видение? Одно лишь видение?

— Сама жизнь — только видение, только сон.

Его слова пронзили меня, словно удар ножа. Боже мой! Тысячу раз эта мысль приходила мне на ум!

— Нет ничего. Все только сон. Бог, человек, вселенная, солнце, луна, россыпи звезд — все это сон, только сон. Их нет. Нет ничего, кроме пустоты и тебя.

— И меня?..

— Но ты — это тоже не ты. Нет тела твоего, нет крови твоей, нет костей твоих — есть только мысль. И меня тоже нет. Я всего только сон, я рожден твоим воображением. Стоит тебе понять это до конца и изгнать меня из твоих видений — я тотчас растворюсь в пустоте, из которой ты вызвал меня... Вот я уже гибну, я кончаюсь, я ухожу прочь. Сейчас ты останешься один навек в необъятном пространстве и будешь бродить по его бескрайним пустыням без товарища, без друга, потому что ты — только мысль, единственная мысль на свете, и никому не дано ни разрушить эту одинокую мысль, ни истребить ее. А я лишь покорный слуга твой, я дал тебе познать себя, дал обрести свободу. Пусть тебе снятся теперь иные, лучшие сны.

Странно! Как странно, что ты не понял этого уже давным-давно, сто лет назад, тысячи лет назад, не понимал все время, что существуешь один-единственный в вечности. Как странно, что ты не понял, что ваша вселенная и жизнь вашей вселенной — только сон, видение, выдумка. Странно потому, что вселенная ваша так чудовищна и так нелепа, как может быть чудовищен и нелеп только лишь сон. Бог, который властен творить добрых детей, так же как и злых, — но творит только злых; бог, который мог бы с легкостью сделать все свои творения счастливыми, — но предпочитает делать их несчастными; бог, который заставляет их цепляться за горестную жизнь, — но скаредно отмеривает каждое ее мгновение; бог, который дарит своим ангелам вечное блаженство задаром, — но остальных своих детей заставляет добиваться его в тяжких муках; бог, который дал своим ангелам свободу от страданий, а других своих детей наделил неисцелимыми недугами, язвами духа и тела! Бог, проповедующий справедливость — и придумавший адские муки, призывающий любить ближнего, как самого себя, и прощать врагам семьдесят раз, умноженных на семь, — и придумавший адские муки! Бог, который предписывает нравственную жизнь, но сам безнравствен; осуждает преступления, но сам их совершает; бог, который создал человека, не спросясь у него, но возложил ответственность за проступки человека на его хрупкие плечи, вместо того чтобы честно принять их на свои, и, наконец, с подлинно божественной тупостью заставляет своего замученного и поруганного раба молиться на себя!..

Теперь ты понимаешь, что подобное возможно лишь во сне. Теперь тебе понятно, что это не более чем абсурд, порождение незрелого и вздорного воображения, неспособного даже осознать свою нелепость, что это всего только сон, который тебе приснился. Это не может быть не чем иным, кроме как сном. Как ты не догадывался об этом раньше?