Том 9. Братья Карамазовы

Очевидно, что Идиот и юноша-дворянин (хотя они и напоминают каждый по-своему, будущего Алешу Карамазова) пока мыслились как два разных персонажа, ибо юноша-дворянин, которого Достоевский предполагал сделать послушником, по своему положению не мог бы, как это сказано об Идиоте, „держать такую ораву приемных детей, иметь школу“.

Дальнейшая история работы над „Карамазовыми“ рисуется в следующих чертах.

16 мая 1878 г. умер сын Достоевских Алеша. Писатель тяжело переживал утрату и долгое время не мог работать. „Чтобы хоть несколько успокоить Федора Михайловича и отвлечь его от грустных дум, — рассказывает А. Г. Достоевская, — я упросила Вл. С. Соловьева, посещавшего нас в эти дни нашей скорби, уговорить Федора Михайловича поехать с ним в Оптину пустынь, куда Соловьев собирался ехать этим летом. Посещение Оптиной пустыни было давнишнею мечтою Федора Михайловича…“.[43]

18 июня 1878 г. Достоевский выехал с Вл. Соловьевым из Петербурга в Москву, а оттуда через четыре дня в Оптину пустынь. Поездка длилась, как подсчитал Достоевский в письме к жене от 29 июня 1878 г., семь дней и имела важные последствия для работы над „Братьями Карамазовыми“, первые книги романа были написаны под живым впечатлением увиденного в этом монастыре.

Во время поездки Достоевский беседовал со своим спутником о задуманной и отчасти уже начатой им работе. Позднее, вспоминая о беседах с писателем, Вл. Соловьев утверждал, что „церковь как положительный общественный идеал должна была явиться центральною идеей нового романа или нового ряда романов, из которых написан только первый — „Братья Карамазовы“ (под „церковью“ и Достоевский, и Соловьев понимали не церковь в узком смысле — как особый общественный институт, а всю совокупность верующих, т. е. в первую очередь народ. — Ред.).[44] И дошедшие до нас черновые материалы, и сам роман свидетельствуют о том, что, передавая содержание своих тогдашних разговоров с писателем, Соловьев несколько стилизовал взгляды Достоевского в духе собственных идеалов.[45]

11 июля 1878 г. в письме к С. А. Юрьеву, предлагавшему ему напечатать роман в задуманном им журнале, который должен был начать выходить с 1879 г., Достоевский, сообщая, что хотя роман обещан в „Русский вестник“, но вопрос об этом еще не решен окончательно и что ответ Юрьеву он сможет дать в октябре, высказал в то же время предположение, что работа над романом будет протекать так же, как над предыдущими: „Роман я начал и пишу, но он далеко не докончен, он только что начат. И всегда у меня так было: я начинаю длинный роман (NB форма моих романов — 40–45 листов) с середины лета и довожу его почти до половины к Новому году, когда обыкновенно является в том или другом журнале, с января, первая часть. Затем печатаю роман с некоторыми перерывами в том журнале весь год до декабря включительно и всегда кончаю в том году, в котором началось печатание. До сих пор еще не было примера перенесения романа в другой год издания“ (XXX кн. 1, 37, 38). Предположение это, однако, в дальнейшем не оправдалось и печатание романа растянулось на два года.

3

Творческая история „Братьев Карамазовых“ изучена В. Л. Комаровичем, А. С. Долининым и Е. И. Кийко (см. XV, 413–447). Здесь мы приведем лишь отдельные наиболее важные и характерные отрывки из черновых наметок и предварительных записей писателя. (XV, 199–374) Вот некоторые из них:

„Memento (помнить. — Ред.) <о романе>.

Узнать, можно ли пролежать между рельсами под вагоном, когда он пройдет во весь карьер?

Справиться: жена осужденного в каторгу тотчас ли может выйти замуж за другого? <…>

Справиться о детской работе на фабриках.

О гимназиях, быть в гимназии.

Справиться о том: может ли юноша дворянин и помещик, на много лет заключиться в монастыре (хоть у дяди) послушником? (По поводу провонявшего Филарета.)“ (XV, 199)

Уже эти предварительные заметки намечают ряд важных эпизодов романа. Далее в рукописях бегло предвосхищены сцены из первых его книг:

„Кажется, на Алешу произвел сильное влияние приезд братьев. С Дмитрием сошелся. К Ивану присматривался.

Два знакомых: Семинарист и Мечтатель.

Алеша приглядывался, но более всего кипел идеей о славе Старца.

Жил в келье у Старца, который был очень добр к нему.

Алеша мог выходить из монастыря. Жил в келье и носил подрясник по благослов<ению>, не принадлежа, однако же, вовсе монастырю.

Описание скита, цветы <слегка>.

NB. Были в монастыре и враждебные Старцу монахи, но их было немного. Молчали, затаив злобу, хотя важные лица. Один постник, другой полуюродивый. Но большинство стояло, были фанатики до того, что, предвидя близкую смерть, многие честно считали за святого, не один Алеша, ждали смерти, будет святой. (Молчаливое ожидание).

Слова. Говорили, Макарий видит по глазам.

Может быть, 4-х лет воспомина<ние> луч солнца, амвон и мать.

Может быть, чтение Евангелия.

Уединенность полюбит, целомудрие.

Красота пуст<ыни>, пение, вернее же всего, Старец. Честность поколения. Герой из нового поколения.

Захотел и сделал — умилительное, а не фанатическое.

Старцы. Порядок“ (XV, 200).