Том 9. Критика и публицистика 1868-1883

Цыгане. Роман в трех частях. Соч. В. Клюшникова. СПб. 1871^*

ОЗ, 1871, № 9, отд. «Новые книги», стр. 63–66 (вып. в свет — 20 сентября). Без подписи. Авторство установлено С. С. Борщевскимна основании анализа текста — Неизвестные страницы, стр. 552–554.

В. П. Клюшников — автор нашумевшего в середине 60-х годов «антинигилистического» романа «Марево». Об этом романе и его главном герое Русанове («Дон-Кихоте консерватизма») писал Салтыков в мартовской хронике «Наша общественная жизнь» 1864 г. (см. т. 6 наст. изд., стр. 315–321). В статье Писарева «Сердитое бессилие» успех «Марева» характеризуется как «скандальное торжество бездарности», а содержание романа — как «риторическая ложь».

Последующие произведения Клюшникова не привлекли большого внимания публики и критики. «Цыгане» — название символическое; речь идет о людях, которые «бродят по жизни», не умея найти ее разумное основание. Герой романа — Лев Зарницын, начавший свою карьеру среди «отрицающей партии в нашей литературе», вскоре разочаровывается и живет по воле инстинкта, по прихоти мгновенного чувства. Антинигилистическая направленность очевидна и в этом романе, поскольку моральные устои Зарницын, по уверению автора, потерял именно в те годы, когда дышал «зараженным воздухом». Однако главная тема романа — описание любовных интриг «троеженца» Зарницына и в результате — его покаянного возвращения к первой семье. В романе Клюшникова «Цыгане» Салтыков разоблачает очередную мимикрию антинигилистической литературы — попытку выступить под лозунгом свободы искусства, которая представляет собой новый вариант «теории обуздания мысли».

…развратная леди, влюбленная в Гуинплена (герой романа «L’homme qui rit»). — Об этой героине романа В. Гюго «Человек, который смеется» упоминается и в цикле «Господа ташкентцы» («Ташкентцы приготовительного класса. Параллель первая»). Эта глава была помещена в том же номере «Отечественных записок», где и рецензия на «Цыган». Здесь скандальные похождения госпожи Персиановой иронически приписываются дурному влиянию романа Гюго.

…«представители собственной разгоряченной фантазии». — В передовой статье от 3 июля 1871 г. «С.-Петербургские ведомости» (№ 180) называли подсудимых по «нечаевскому делу» «представителями лишь своей собственной разгоряченной фантазии». Определение это приведено Салтыковым в двух других произведениях, напечатанных в том же номере «Отечественных записок», где появилась и рецензия на роман Клюшникова: «Так называемое «нечаевское дело»…» (см. наст. том., стр. 191) и уже упомянутые «Ташкентцы приготовительного класса».

…он написал два романа— «Большие корабли» (1866) и «Цыгане». …редактирует целый журнал без мысли. — С 1870 г. Клюшников был редактором журнала «Нива».

…совсем в другом журнале. — «Цыгане» печатались в 1869 г. в журнале «Заря».

Теория обуздания мысли у нас никогда не была новою. — О «теории обуздания» как основе «миросозерцания громадного большинства людей», подробно говорится во вступлении «К читателю», открывающем цикл «Благонамеренные речи».

Г-н Клюшников тот же афоризм<об «обуздании»> проповедует под именем свободы искусства. — В февральской хронике «Наша общественная жизнь» за 1864 г., когда в «Русском вестнике» начал печататься роман «Марево», Салтыков иронически указывал на «живую органическую связь между целями, которые преследует искусство, и теми, которым служит полиция».

Темное дело. Народная драма в 5-ти действиях Дмитрия Лобанова. СПб. 1871^*

ОЗ, 1871, № 9, отд. «Новые книги», стр. 66–68 (вып. в свет — 20 сентября). Без подписи. Авторство установлено С. С. Борщевскимна основании анализа текста — Неизвестные страницы, стр. 554–555.

Две темы занимают в настоящей, хотя и очень краткой рецензии центральное место — во-первых, изображение в литературе народной жизни, во-вторых, в связи с первой темой — роль народа, «мужика», в истории. Кто же «пишет» русскую историю — те, кого Салтыков в «Признаках времени» назвал «историографами», или мужик, находящийся вне пределов исторической жизни? Весьма посредственный драматург Д. И. Лобанов [172]следует в своей якобы «народной» драме (на самом деле — исторической мелодраме) традиции, согласно которой значение мужика равняется значению мухи, чем и объясняется резко отрицательный отзыв Салтыкова о драме «Темное дело».

…страшное и имевшее громадные последствия убийство… — убийство царевича Димитрия.