Том 9. Лесник. Морские титаны

Двадцать второго числа, на пятый день похода, авантюристы продолжали свой путь с самого утра. К двенадцати часам они прибыли к месту, называемому Барбакоа, где вновь повстречали покинутую засаду — и опять без съестных припасов. В этом месте было несколько пустых жилищ, которые авантюристы тщательно обыскали. После долгих поисков они наконец-то наткнулись на два мешка муки, зарытые в землю вместе с двумя большими бутылями вина и плодами, которые испанцы называют плантанос[30]. Вмиг два мешка муки были принесены Монбару, и тот поделил их между теми, кто более других нуждался в пище — для всех еды не хватало.

Кому досталась мука, тот сделал себе тесто, разведя ее водой, и небольшими частицами пек на угольях, завернув в банановый лист.

На следующее утро, двадцать третьего числа, на шестой день похода, людей уже не понадобилось поднимать утренней побудкой: пустые желудки не давали им заснуть. Итак, они выступили, как обычно, но от слабости вынуждены были делать частые привалы и подолгу отдыхать. Во время этих привалов многие авантюристы бросались в лес на поиски каких-нибудь древесных семян, чтобы хоть как-то утолить голод.

В этот же день часов в двенадцать они подошли к жилью поодаль от дороги, где нашли большое количество маиса, но еще в колосьях.

Надо было видеть, как они набросились на него и стали есть: испечь его не было ни сил, ни времени.

Немного позднее они завидели впереди индейцев, за которыми тотчас бросились в погоню в надежде напасть на засаду испанцев. У кого еще оставался маис, те бросили его, чтобы легче было бежать. Они стреляли по индейцам, некоторых убили, других преследовали до Санта-Круса, где те вплавь кинулись на другой берег реки и ускользнули от авантюристов; однако преследователи продолжали гнаться за ними, в свою очередь переплыв реку, пока индейцы кричали им: „А-а, собаки-французы, выходите в поле, мы вам зададим!“

Двадцать четвертого числа, на седьмой день после выступлении, авантюристы прибыли в селение Крус; оно стояло объятое пламенем, и в нем не оказалось ни души. Это селение являлось последним пунктом, которого можно было достигнуть водой. Именно туда доставлялись товары из Чагреса для дальнейшего следования берегом, на мулах, до Панамы, отстоящей от Круса всего на восемь миль. Флибустьеры решили, что останутся тут до ночи, чтобы собраться с силами и поискать средств утолить голод.

В местных магазинах нашли несколько кувшинов с вином и кожаный сундук с сухарями. Из опасения, как бы люди не перепились, Монбар распустил слух, что вино отравлено и запретил его пить. Некоторые из авантюристов, уже выпив на пустой желудок, почувствовали себя плохо, их стало рвать, и это убедило всех в том, что действительно в вино подсыпан яд. Разумеется, после этого его пить не стали.

Тем не менее оно не пропало даром. Были среди флибустьеров и такие люди, которые не смогли удержаться от выпивки даже перед лицом верной смерти от яда.

На другой день, двадцать пятого числа, Монбар отобрал двести человек и разослал их вперед на разведку, а главное, чтобы по возможности окружить неприятеля и рассеять свои силы, не подвергая их опасности быть застигнутыми врасплох на предстоящем переходе от Круса до Панамы, где дорога во многих местах была крайне узкой, так что двенадцать человек с трудом могли идти по ней рядом. Двести человек, выбранные Монбаром в передовые патрули, были вооружены лучше всех и являлись самыми искусными стрелками с Тортуги и Санто-Доминго. Они состояли по большей части из французских буканьеров, и эти двести человек стоили шести сотен других.

Монбар сформировал из своего отряда главный корпус, авангард и арьергард и расположил войско ромбом. В таком порядке Монбар вел авантюристов от Круса до Панамы.

Часов в шесть он достиг ущелья, называемого Темной Губой. Название было очень метким: солнце никогда не освещало его. Внезапно на авантюристов посыпались тучи стрел, которые убили человек восемь-десять и столько же ранили. Флибустьеры тотчас заняли оборонительную позицию, но не знали, что предпринять, видя перед собой одни только скалы, деревья и овраги. Был дан залп наугад.

Однако, при всей уязвимости такой обороны с завязанными глазами, на дорогу упали Два индейца: один, весь в крови, приподнялся и хотел вонзить в француза стрелу, которую держал в руке, но другой авантюрист перехватил его руку и мгновенно заколол… Когда индейцы увидели, что их воин убит, они отступили, и с этой минуты в авантюристов не было выпущено ни единой стрелы. Дальше на дороге нашли еще двух или трех мертвых индейцев. Надо сказать, что место это представляло большое удобство для засады: сотня решительных человек могла бы преградить авантюристам проход, если бы стойко отбивались. За этим ущельем флибустьеры вышли в большую долину, где сделали привал для перевязки раненых. Между тем индейцы то и дело рыскали вокруг них. Нередко они даже кричали: „На равнине, на равнине мы с вами разделаемся, собаки-французы!“