Том 9. По дикому Курдистану. Капитан Кайман

В те времена, на Дальнем Западе, название этого симпатичного зверька с полосатым хвостом охотно употреблялось трапперами в качестве обращения.

— Как хочешь, Дик, — проворчал Холберс, испытующе глядя вдаль, — однако не лучше ли нам отмахать еще милю? Или три, или пять? Четыре умелые руки и два ружья были бы нужнее там, у Полковника, чем здесь, на лужайке, где жужжат жуки и порхают ночные бабочки.

— Плевать на бабочек. У нас тут двое господ, которые еще не знают, что такое прерия, и надо дать им отдохнуть. Глянь, как пыхтит гнедой под Петером — чертовски трудное имя! — Вольфом; да, посмотри, как он хрипит, будто у него там целый Ниагарский водопад в горле; и тот рыжий, на котором повис Мертенс, весь в пене. Итак, слезаем; начнет светать — поедем дальше.

Оба немца, не привыкшие к столь долгой верховой езде, действительно очень устали и мгновенно последовали приказу. Лошади были привязаны длинными лассо, и после скромного ужина, когда определили очередность дозоров, все кроме тех, кто дежурил первым, легли спать прямо на траве.

Утром двинулись дальше. Оба траппера были молчаливыми людьми, из которых трудно выжать хотя бы одно слово, если это не было действительно необходимо; кроме того, теперь они находились не в безопасном салуне, где можно беззаботно спустить со стапеля ту или иную историю, а в прерии, где нельзя ни на секунду ослаблять внимания к малейшим деталям окружающей обстановки; в довершение всего известие, принесенное Виннету, способно было замкнуть рот самому разговорчивому человеку. Так и случилось, что Мертенс, у которого с утра кое-что вертелось на языке, вынужден был держать его за зубами, а когда пришла ночь, то все были настолько заняты устройством на ночлег, что слушать его никто не захотел и, недовольный, он завернулся в одеяло и стал ждать, когда придет сон.

Так, в быстрой езде по прерии, прошло несколько дней, почти без слов, и лишь на пятые сутки, ближе к вечеру, Дик Хаммердал, который все время находился впереди, вдруг остановил кобылу и в следующее мгновение уже сидел в траве на корточках и очень внимательно разглядывал следы на земле. Потом он крикнул:

— Посмотрите-ка, Пит Холберс, не иначе как кто-то тут проехал незадолго до нас; можешь сожрать меня с потрохами, если это не так. Слезай и иди сюда!

Холберс наступил левой ногой на землю, поднял затем правую над крупом своего коня и слез, после чего нагнулся посмотреть на след.

— Не знаю, как ты, Дик, — проворчал он, — а я думаю, что это был индеец.

— Был ли это краснокожий или нет, все равно, но лошадь белого оставляет не такой след, как эта. Садись обратно на свою лошадь, а я посмотрю дальше!

И он пешком пошел по лошадиному следу, в то время как его умная кобыла без лишних напоминаний сама последовала за ним.

Пройдя несколько сот шагов, он вдруг застыл и обернулся.

— Слезай снова, старый енот, и скажи мне, что это такое? — Он показал рукой на землю.

Холберс нагнулся и, тщательно осмотрев место, сказал:

— Дик, если ты считаешь, что это тот самый апач, то ты, наверное, прав. Та же бахрома, кусок которой висит здесь, на кактусе, была на нем тогда, в салуне. Такой я не видал ни у одного краснокожего — обычно они просто подрезают края. Здесь он слез с лошади, чтобы что-то посмотреть, и тут-то эти колючки и оборвали бахрому. Я думаю… ну-ка, Дик, посмотри направо! Чьи ноги тут стояли?

— Клянусь твоей бородой, Пит, это какой-то негодяй индеец, который пришел с той стороны и здесь свернул. А ты что думаешь?

— Мда, у этого апача дьявольски острые глаза, наверняка он увидел самый первый след, и кто знает, сколько бы мы здесь ходили, ничего не подозревая.

— Первыми мы этот след заметили или не первыми, все равно; достаточно того, что мы его нашли. Однако дикари редко путешествуют по прерии в одиночку. Как пить дать, у него где-то рядом спрятана кляча и наверняка поблизости торчит целая шайка с луками и намалеванной на щитах разной чертовщиной. Давай-ка хорошенько осмотримся, а то как бы нам не наткнуться на кого-нибудь из них!

Он внимательно оглядел горизонт и недовольно покачал головой:

— Послушайте, Мертенс, у вас там сбоку висит мешок. Почему бы вам его не открыть? А то, может, там у вас какая-нибудь птица спрятана и вы боитесь, что она улетит?

Мертенс развязал мешок, вытащил оттуда подзорную трубу и, не слезая с лошади, протянул ее охотнику. Тот открыл прибор, поднес его к глазам и начал снова осматривать горизонт.

Через пару минут он вдруг удивленно поднял брови и сказал с улыбкой:

— Вот тебе труба, Пит Холберс. Посмотри-ка вон туда и скажи мне, что это за длинная прямая линия тянется с востока на запад по северной стороне горизонта?

Холберс последовал указанию. Через некоторое время он опустил инструмент и произнес, задумчиво потирая свой длинный острый нос:

— Дик, если ты считаешь, что это как раз проходит железная дорога на Калифорнию, то ты не такой глупый, как можно подумать.