Том 9. Повести. Стихотворения

Может быть, я больше не приеду
В этот город деревянных крыш.
Может быть, я больше не увижу
Ни волов с блестящими рогами,
Ни возов, ни глиняной посуды,
Ни пожарной красной каланчи.
Мне не жалко с ними расставаться,
И о них забуду скоро я.

Но одной я ночи не забуду,

Той, когда зеркальным отраженьем
Плыл по звездам полуночный звон,
И когда, счастливый и влюбленный,
Я от гонких строчек отрывался,
Выходил на темный двор под звезды
И, дрожа, произносил: Эсфирь!

1921

Балта

Тесовые крыши и злые собаки.
Весеннее солнце и лень золотая.
У домиков белых — кусты и деревья,
И каждое дерево как семисвечник.

И каждая ветка — весенняя свечка,

И каждая почка — зеленое пламя,
И синяя речка, блестя чешуею,
Ползет за домами по яркому лугу.

А в низеньких окнах — жестянка с геранью,

А в низеньких окнах — с наливкой бутыли.
И всё в ожиданье цветущего мая —
От уличной пыли до ясного солнца.

О, светлая зелень далеких прогулок

И горькая сладость уездного счастья,
В какой переулок меня ты заманишь
Для страсти минутной и нежных свиданий?

1921

Подсолнух

В ежовых сотах, семечками полных,
Щитами листьев жесткий стан прикрыв,
Над тыквами цветет король-подсолнух,
Зубцы короны к солнцу обратив.

Там желтою, мохнатою лампадкой

Цветок светился пламенем шмеля,
Ронял пыльцу. И в полдень вонью сладкой
Благоухала черная земля.

Звенел июль ордою золотою,

Раскосая шумела татарва,
И ник, пронзенный вражеской стрелою,
Король-подсолнух, брошенный у рва.

А в августе пылали мальвы-свечи,

И целый день, под звон колоколов,
Вокруг него блистало поле сечи
Татарской медью выбритых голов.

1921

«Разгорался, как серная спичка…»

Разгорался, как серная спичка,
Синий месяц синей и синей,
И скрипела внизу перекличка
Голосов, бубенцов и саней.

Но и в смехе, и вальсе, и в пенье

Я услышал за синим окном,
Как гремят ледяные ступени
Под граненым твоим каблучком.

1921

Прачка

В досках забора — синие щелки.
В пене и пенье мокрая площадь.
Прачка, сверкая в синьке п щелоке,
Пенье, и пену, и птиц полощет.

С мыла по жилам лезут пузырики,

Тюль закипает, и клочья летают.
В небе, как в тюле, круглые дырки
И синева, слезой налитая.

Курка клюет под забором крупку

И черепки пасхальных скорлупок,
Турок на вывеске курит трубку,
Строится мыло кубик на кубик.

Даже веселый, сусальный, гибкий —

Тонкой веревкой голос петуший —
Перед забором, взяв на защипки,
Треплет рубахи и тучи сушит.

Турку — табак. Ребятишкам — игры.

Ветру — веселье. А прачке — мыло.
Этой весной, заголившей икры,
Каждому дело задано было!

1922

Бриз