Том 9. Царствование Михаила Федоровича Романова, 1613–1645 гг.

Выслушавши эти ответы бояр своих, государь указал послать к королю Владиславу гонца с грамотою, в которой предлагал спорные земли измерить и поделить пополам; кроме того, царь требовал, чтоб король позволил сыскивать в Литве русских пленных. Гонцу был дан наказ: „Если будут говорить: черкасы королевскому величеству были не послушны, и королевское величество велел их за то смирить и за вины наказанье учинить, и те многие черкасы пошли в царского величества города, этим царское величество учинил брату своему, королю, нелюбовь, что таких воров и самовольников велел принять“. Если король станет об этом писать к царскому величеству, то государь ваш велит ли их отдать? На это гонец должен был отвечать: „Вам самим ведомо, что в договоре не написано перебежчиков отдавать, а сколько черкас перешло, о том из городов грамоты не бывали, и слух есть, что во многие места черкасы разошлись, кроме государевых городов; а если не спросят, то самому не начинать“. Король отвечал, что не может согласиться на дележ спорных земель пополам. После нескольких незначительных пересылок в феврале 1640 года приехали в Москву королевские посланники Стахорский и Раецкий. По случаю их приезда земский приказ получил память: „Ведомо государю учинилось, что литовские купцы, которые приехали теперь с литовскими посланниками, привезли с собою на продажу вино горячее и табак, продают их самовольно всяким людям и этим между людьми ссоры чинят; государь заказал всяким людям накрепко под смертною казнию, чтоб не покупали“. Посланники объявили, что пишущие неправильно царский титул будут наказаны по уложенью жестоко, без пощады, но после этого объявления подали затруднительную статью о запорожских черкасах; козаки, разгромленные королевскими войсками, тысяч с 20 и больше, из разных городов и мест пошли и много людей с собою в неволю захватили, которых в разных местах продавали, например двух сыновей и двух дочерей пана Длуского и множество других людей продали или отдали путивльскому воеводе Никифору Юрьевичу Плещееву; этих людей у него отыскивали, но он не отдал и теперь держит у себя в Москве. Те же изменники козаки засели новые слободы царского величества в степях, а именно на Усерди, под Ливнами, под Яблонновом, под Новосилем, под Мценском, под Осколом, под Валуйками, под Воронежем, под Михайловом, под Дедиловом, под Гремячим, под Дудинском, под Рыльском, под Курском, под Путивлем, под Севском и под иными старыми городами царского величества. До королевского величества дошел слух, что самые большие изменники и заводчики того множества, Яцко Остреница да Андрюшка Гуня, в Азове со многими старшинами засели и живут. Все эти изменники перебежали в московские города с женами и детьми, а царское величество их жалует и на службу свою посылает, а надобно было бы, чтоб по суду божию и по указу королевского величества и колы-то те уже подгнили, на которых бы они посажены были. В докончательных грамотах написано: кто будет недруг королевскому величеству, тот и царскому величеству недруг, а подданные изменники хуже всякого недруга: так царскому бы величеству тех всех 20000 козаков со старшинами Яцкою Остреницею и Андрюшкою Гунею выдать непременно, чтоб королевское величество всему свету и всем христианским государям не жаловался». Царь отвечал Владиславу в своей грамоте, что он недоволен его решением относительно людей, которые умаляли титул: «Вы, брат наш, этим людям казни и наказания не учинили и, не спрашивая их в таких великих винах, заочно оправдали не делом, вымышляя мимо всякой правды, будто они русского письма и речи не знают». Царь по-прежнему требовал казни виновным. О запорожцах отвечал: «Пришли немногие люди, а не 20000; в докончальных грамотах не сказано, чтоб перебежчиков выдавать, а чего в докончальных грамотах не написано, того делать и вновь начинать непригоже». Таким образом, кроме неудовольствий насчет умаления титула и размежевания границ, со стороны Малороссии поднималась туча, готовая разразиться снова страшною войною.