Том 9. За порогом весны

Главное — знаменитости! К чести американцев, надо отметить: никаких надписей на деревьях (а соблазн-то каков!) и мусора под секвойями не увидишь. Тишина… И она тоже не оскорбляется. Это не значит вовсе, что в Америке нет горлопанов. Их сколько угодно повсюду. Но в заповедниках — строгий порядок. И его уважают. Тут же, вдобавок, и сами секвойи заставляют примолкнуть.

Годовые кольца. Дереву было 2415 лет.

У подножия ствола секвойи.

* * *

Утром мы уезжали из парка. Солнце коснулось только самых верхушек секвой. Было прохладно. На папоротниках сверкала роса. Остановившись согреться припасенным с вечера в термосе чаем, мы полистали стопку тоненьких книжек о заповеднике. Ничего нового не нашлось, но стоит сказать об истории слова «секвойя». Из ученых людей первым гигантское дерево описал англичанин Лендлей. Он назвал его «веллингтониа гигантэа» — в честь генерала-победителя в битве при Ватерлоо. Американцам название не понравилось — «что, в Америке нет своих генералов?!»

Решили назвать дерево в честь Вашингтона — «Вашингтониа гигантэа». Не привилось! Суета вечностью отторгалась. Деревья называют теперь так же, как их называли индейцы: секвойи, что означает — «большие деревья».

Большие деревья… «Кто их увидит однажды, уже никогда не забудет». Это правда.

_{А. Манаков, В. Песков. Фото авторов.}

 _{30 июня 1973 г.}

Каньон

(Земля за океаном)

Первое ощущение: видишь сон. Ужасающих размеров провал в земле… Другой берег провала виден сквозь толщу воздуха и потому слегка задымлен, окутан одинаковой плотности синевой. Пятнадцать километров разделяют края провала. Человека на том берегу нельзя разглядеть. Многоэтажный дом показался бы с коробок спичек. И глубина… Дна Каньона не видно. Останкинская башня белела бы в этом проеме еле приметной иглой. Такую «канаву» люди не сумели бы вырыть, если бы даже рыли ее всем миром и с первой недели своей истории.

Эту забаву могла позволить себе только Природа. И ушло на это десять миллионов лет.

Гранд Каньон.

Провал не пуст. Он заполнен странными островами. Они стоят в одиночку и группами.

Их называют «храмы». Не надо большого воображения, чтобы увидеть тут пирамиду, крепостные стены, башни, купола, пагоды. Наибольшее сходство, пожалуй, с пагодами — плоская крыша и под ней, расширяясь, пласты «этажей»: желтые, розовые, красные, темные. Все это было когда-то слоистой пуповиной земли, но какие-то силы выскребли, унесли разноцветный податливый грунт. Остались лишь острова-храмы. Они образуют сказочный город, великий и молчаливый. Случись пришельцам других миров приземлиться именно тут, они бы решили: планета необитаема. Сплошные камни.

И бездна… Замечаешь не сразу-ворон летит. Мы видим его не снизу вверх, как обычно, а сверху вниз. На крыльях металлом блестят синеватые перья… Клочком ваты на нитке повисла между берегами набухшая влагой туча. Светлая жилка нырнула из тучи вниз. Даже молния кажется тут игрушечной. Но гром вполне настоящий.

Сердито и властно он покатился вдоль «храмов». Из тучки сеется снег. Видно, как дымные космы наискось тянутся книзу, но исчезают, испаряются, не пройдя и четверть пути ко дну. Температура тут, у обрыва, сегодня, как сообщили, 17 градусов, а в самом низу жара — 40.

День, и два, и неделю можно стоять у обрыва, изучая безбрежную панораму, потихоньку вживаясь в этот красноватый странный пейзаж.

Лишь постепенно в нем начинаешь видеть приметные точки, запоминать очертания. Это похоже на созерцание звездного неба — сначала хаос, а потом уже видишь некий порядок…

Если до крайности упростить, Каньон — это очень большой овраг, самый большой на Земле. По размерам к нему даже и близко ничто не стоит. Длина — 349 километров. Ширина — от шести с половиной до двадцати девяти (в среднем четырнадцать километров). Глубина — полтора километра. Но это овраг! Говоря языком геофизиков, агрономов или геологов, это даже классический случай земной эрозии, то есть разрушения земли водой и ветрами…

Но где же она, вода, в этом пустынном, сухом углу Аризоны? Проезжая, мы даже тощего ручейка не увидели. И все же вода (река Колорадо) распилила слоеный пирог земли.

Мы долго искали место, откуда можно увидеть реку. Наконец внизу, в сумраке теней сверкнула ниточка ртути. Колорадо! «Цветная река» по-испански. Когда солнце спряталось в облака, нитка воды поблекла — цвет неба и глинистый цвет потока смешались и дали мутно-зеленый цвет.

Забегая вперед, скажем: то, что сверху казалось ниткой, на самом деле было могучей рекой.

Скорость течения Колорадо близка к двадцати километрам в час. Десять миллионов лет, ни на секунду не утихая, река пилила, пилила землю и продолжает пилить. Сверху породы были помягче. Колорадо прошла их сравнительно скоро.