Томъ десятый. Стихотворенія

Въ послѣдній часъ ночной; въ неуловимомъ снѣ,
Съ толпою смутныхъ грезъ, подобныхъ легкимъ пчеламъ,
Изъ волнъ неясной мглы она явилась мнѣ,
Блистая юности волшебнымъ ореоломъ.

     Земля не видѣла подобной красоты,

     Блѣднѣли небеса отъ зависти холодной,
     И эти нѣжныя и чистыя черты
     Дышали силою стихійной и свободной.

Изгибъ ея плеча былъ дѣвственъ и могучъ,

Вздымалась пышно грудь подъ ризой бѣлоснѣжной,
И въ пламенныхъ очахъ двойной сплетался лучъ —
Спокойной мудрости и смѣлости мятежной.

     Туманъ садился внизъ въ лучахъ ея лица.

     Изъ хлопьевъ облачныхъ искусною рукою
     Она двойную нить свивала безъ конца,
     И новой парки трудъ былъ вѣчно чуждъ покою.

И я спросилъ ее: — «Откуда этотъ свѣтъ?

Какою радугой обвитъ твой плащъ прозрачный?»
Она сказала мнѣ: — «То краски маркій слѣдъ:
Цвѣтила ткани я въ красильнѣ вѣчно мрачной.» —

     И я спросилъ ее: — «Откуда проблисталъ

     Въ глазахъ твоихъ огонь такъ ярко и задорно?»
     Она сказала мнѣ: — «Я плавила металлъ.
     Глаза мои хранятъ багровый отблескъ горна».

И я спросилъ ее: — «Откуда ты, скажи,

Въ какой невѣдомой ты родилась отчизнѣ?» —
«Земля — отчизна мнѣ. Черезъ ея межи
Шагаю смѣло я. Мнѣ имя — Сложность Жизни.

     Мнѣ некогда стоять. Я тороплюсь впередъ.

     Отецъ мой — бодрый Трудъ и мой учитель — Голодъ.
     Напилкомъ я стучу, станки пускаю въ ходъ,
     Вращаю колесо, вздымаю тяжкій молотъ.

Изъ черной глубины холодныхъ рудниковъ

Прожорливымъ печамъ я извлекаю пищу.
Я не считаю жертвъ, и не ношу оковъ,
И плакать не хожу къ забытому кладбищу».

     И я сказалъ ей вновь: — «О, посмотри сама,

     Какъ скучно мы живемъ, и тѣсно, и убого.
     Судьба замкнула насъ, какъ крѣпкая тюрьма,
     И черный змѣй лежитъ на стражѣ у порога.

Кто намъ откроетъ дверь, владычица, отвѣть,

И срубитъ голову назойливому стражу?»
Она за нитью нить переплетала въ сѣть,
Затѣйливымъ узломъ надвязывая пряжу.

     И эта сѣть росла, и ширилась вокругъ,

     И двигалась впередъ, всю землю закрывая.
     На западъ и востокъ, на сѣверъ и на югъ,
     Межъ четырехъ морей простерлась, какъ живая.

Блѣднѣли облака. Рѣдѣющая мгла

Казалась тонкою и цѣпкой паутиной,
И въ глубинѣ ея богиня стерегла
Добычу близкую надъ дремлющей равниной.

Голодъ