Томъ десятый. Стихотворенія

Этотъ міръ загадочный, какъ чудо,
Міръ борьбы, страданій и труда,
Онъ возникъ невѣдомо откуда,
И идетъ невѣдомо куда.

        Полный слезъ, звенящій крикомъ боли,

        Весь въ огнѣ подъ пыткой вѣчныхъ мукъ,
        Онъ живетъ безъ нашей жалкой воли,
        Движется безъ нашихъ слабыхъ рукъ.

И не намъ, безсильнымъ дѣтямъ праха,

Направлять шаги его сквозь тьму
И съ душой, дрожащею отъ страха,
Новый путь указывать ему.

        Наша жизнь — короткій блескъ зарницы

        Сквозь туманъ безчисленныхъ вѣковъ,
        Бѣглый слѣдъ летящей мимо птицы
        На груди полночныхъ облаковъ.

По стезѣ неумолимой смѣны

Мы скользимъ надъ бездной черной мглы,
Словно брызги волокнистой пѣны
Въ плескѣ волнъ у ногъ сѣдой скалы.

        Мы летимъ проворнѣй стрѣлъ мятели,

        Легче искръ трескучаго огня,
        Безъ преградъ, безъ отдыха, безъ, цѣли,
        И судьба уноситъ насъ гоня.

Но не льстись надеждою лукавой,

Какъ ни кратокъ бѣглой жизни срокъ,
Чашу зла, текущую отравой,
Миновать, не сдѣлавъ хоть глотокъ.

        Смутной сонъ мелькающихъ мгновеній

        Тяготитъ и длится, какъ кошмаръ,
        Совмѣстивъ десятки преступленій,
        Жгучихъ ранъ и вѣроломныхъ каръ.

Онъ язвитъ назойливый, какъ жало,

Онъ даетъ страдальческій вѣнецъ.
Скорбный плачъ кладетъ ему начало,
Слабый вздохъ кладетъ ему конецъ.

        Но пока дыханье грудь колышетъ

        Въ ней живетъ безумная боязнь,
        И для всѣхъ, кто чувствуетъ и дышитъ,
        Жизни сонъ кончается, какъ казнь.

И для всѣхъ, кто бѣшено тѣснится

Сквозь толпу, волнуясь и крича,
Этотъ міръ — огромная темница,
Роковой застѣнокъ палача.

        Красотой волшебнаго чертога

        Онъ облекъ убійства черный тронъ.
        Это — храмъ безжалостнаго бога.
        Вѣчный гнѣвъ даетъ ему законъ.

Круглый годъ раскрыты настежь входы

И горитъ привѣтливо алтарь,
А предъ нимъ, колебля воплемъ своды,
Безъ числа живая гибнетъ тварь…

        Въ этотъ часъ безсоннаго томленья

        И тоски холодной, какъ змѣя,
        Я хочу разбить свои сомнѣнья,
        Голосъ свой хочу возвысить я.

Я отвергъ боязни тихій шопотъ

И слова довѣрчивой мольбы.
Мнѣ уста сжигаетъ страстный ропотъ,
Смѣлый зовъ волненья и борьбы.

        Если онъ кощунственной хулою

        Прозвучитъ, — Ты, гнѣвный громъ, казни!
        Порази внезапною стрѣлою
        Эту грудь, лишенную брони.

Я готовъ нести любую кару,

До конца не смолкнетъ мой языкъ,
И навстрѣчу твоему удару
Съ устъ моихъ сорвется тотъ же крикъ.

        Я горю настойчивымъ желаньемъ

        Разбудить дремоту вѣщихъ грезъ.
        Бездна мглы, повитая молчаньемъ,
        Дай отвѣтъ на роковой вопросъ.

Въ глубинѣ твоихъ нѣмыхъ извилинъ

Есь ли Кто, безплотный и живой,
Чей глаголъ божественно всесиленъ
Надъ земли измѣнчивой судьбой?

        Кто ведетъ, Могучій и Безстрастный,

        Этотъ міръ стезею тайныхъ думъ, —
        Иль во тьмѣ лишь случай самовластный
        Жизни ходъ толкаетъ наобумъ?..

Иль законъ слѣпой, но неизмѣнный,

Свой престолъ надъ вѣчностью воздвигъ
И хребетъ подавленной вселенной
Оковалъ ярмомъ своихъ веригъ?

        И кружась надъ бездною хаоса,

        Хороводы золотыхъ свѣтилъ
        Движутся, какъ быстрыя колеса,
        На станкѣ неутомимыхъ силъ.

Ты, Господь, великій и могучій,

Если тамъ, въ далекихъ небесахъ,
Ты сидишь, одѣтый грозной тучей,
О, взгляни на этотъ дольній прахъ.

        Для чего безсмысленному страху

        Цѣлый міръ на жертву предалъ ты,
        Водрузивъ чудовищную плаху
        Отъ земли до звѣздной высоты?

Развѣ вопль агоніи кровавой,

Прозвенѣвъ надъ этой душной мглой,
Вьется въ высь ликующею славой,
Катится торжественной хвалой?

        Ахъ, съ какимъ предательскимъ искусствомъ

        Цѣпь страстей безпечный ловитъ грѣхъ,
        Протянувъ навстрѣчу жаднымъ чувствамъ
        Яркій рядъ обманчивыхъ утѣхъ.

Пестрый рой крылатыхъ наслажденій

Насъ влечетъ, прельщая и дразня,
Изъ цвѣтовъ смѣется юный Геній,
Но въ цвѣтахъ таится западня.

        И звенитъ лукавый зовъ сирены

        И блеститъ причудливый миражъ,
        А надъ нимъ съ оружіемъ измѣны
        Смерть сидитъ, какъ молчаливый стражъ.