Том, Дик и Дебби Харри

Стоя в тени рядом с Перситой, Том наблюдал, как миссис Гилби суетится вокруг Ричарда и Сары, льнущих друг к другу. Несмотря на усталость и солнечные ожоги, они казались счастливыми. Том понятия не имел, куда заведет его роман с Перситой, но за Ричарда с Сарой он больше не волновался. А еще он был рад, что Сара наконец поняла то, о чем он давно догадывался, — что она любит Ричарда больше, чем готова в этом признаться.

Поймав его взгляд, Сара помахала рукой. Помахав ей в ответ, Том вспомнил, что пока ничего не рассказывал Персите. Пожалуй, не стоит и начинать.

«Все налаживается, Том», — думала тем временем Сара, глядя на своего возлюбленного рядом с другой женщиной.

С самого дня рождения Ричард не произнес ни слова ни про Тома, ни про злосчастное письмо Гарри, и Сара подозревала, что разговора на эту тему больше не последует. Наблюдая, как Ричард здоровается с Томом, она смутно догадывалась, что отчасти в этом и заключался секрет их многолетней дружбы — Ричард умел найти в себе мужество закрыть глаза на вещи, ставящие под удар любовь или дружбу. «И так же будет с нашим браком, — решила Сара. — Что бы ни случилось».

Морщась от боли, она направилась через весь зал к Гарри; рядом с ним стояла Бронте в светлом парике — лишь подойдя ближе, Сара поняла, что это не парик. На Бронте было облегающее красное платье — Сара никогда бы не подумала, что подобные наряды в ее вкусе.

— Что-то здесь происходит, — прошептал Ричард, перехватывая жену.

— Что ты имеешь в виду? — прошептала в ответ Сара. — Между Гарри и Бронте?

Ричард кивнул.

— Я, конечно, не уверен, но… по-моему, роман наклевывается.

Сара рассмеялась:

— Может, шампанское в голову ударило? Которое она в подарок привезла? Наверняка целый день хлестали.

— Нет, — Ричард покачал головой, — не в этом дело. Гарри собирается лететь с ней в Сидней.

Прежде чем Сара успела открыть рот, раздался раскат грома.

Тяжелое небо кофейного цвета нависало над землей, солнце полностью скрылось в тучах.

— Ура! — заорал кто-то из глубины зала, когда молния осветила окна.

— Давно пора, — проворчал Дон, переставляя стулья. — Сколько можно? Всю неделю грозу обещали.

Персита потянулась к окну:

— Жалко будет, если деревца погибнут. Нет, Том, ты только не подумай, что у меня одна работа на уме.

— Конечно, нет.

— В жизни много и других радостей, — застенчиво произнесла она, очень надеясь, что он наконец-то поймет намек.

— Дождь! — Доктор Гилби взглянул на потолок — капли дождя барабанили по железной крыше. — А что у нас с музыкой происходит? Из-за дождя вообще ничего не слышно.

Отдав честь, Гарри послушно прибавил звук. Спотыкаясь на своих шпильках, Бронте решила, что пора разуваться.

— Правильно, босиком по травке! — заметил Гарри. — Вернее, босиком по пабу!

— Поставь-ка что-нибудь медленное, — попросила она, — я уже сто лет не танцевала.

— Si, si, signorina, — ответил Гарри, изображая итальянский акцент. — Как прикажете.

Бронте выхватила сборник «Лучшие мелодии Генри Манчини»[46]:

— Вот это.

— Ну конечно, мистер Манчини, из вашей родной Италии! — согласился Гарри.

— Смотри — «С неба падает дождь»! — ткнула пальцем Бронте. — Это же идеально.

Улыбнувшись в темноте — по его мнению, песня была идеальна не только из-за дождя, — Гарри поставил диск и еще подбавил громкости.

— Обожаю начало, — вздохнула Сара. — Особенно вот это тарам-пампам.

— Как ни странно, Гарри в кои-то веки удалось выбрать подходящую музыку, — произнес Ричард, пожимая ей руку.

Над комптоновскими холмами раздался второй раскат грома. Дождь уже хлестал вовсю.

— Потанцуем, синьорина? — пригласил Гарри.

— Только при условии, что мы оставим итальянцев в покое, — ответила Бронте. — А так, с удовольствием.

Гости расступились, освобождая место для танцев. Гарри бережно обхватил Бронте за талию.

— Вы благоухаете токсичными миланскими химикатами, — проворковал он ей на ухо.

— А тебе следовало бы сменить рубашку, — не осталась она в долгу, давясь от смеха.

— «С неба падает дождь…» — напевала миссис Гилби под музыку, наблюдая, как ее младший сын сжимает Бронте в объятиях, вальсируя по залу. — Мне всегда нравилась эта песня, — сказала она мужу. — Такая оптимистичная. Знаешь, Генри Манчини был абсолютно прав. Жалуйся не жалуйся, дождь не остановишь.

— А Гарри, по-моему, и не жалуется, — ответил мистер Гилби. Заметив, как голова Бронте тихо опустилась на плечо Гарри, он удивленно приподнял бровь.

Дождь за окном шумел все сильнее и сильнее…